Б Соколов - Гоголь

Философ Н. А. Бердяев в статье "Духи русской революции" (1918) осмыслил образ Ч. как вечное свойство русского характера, способное омертвлять самые благие начинания: "По-прежнему Чичиков ездит по русской земле и торгует мертвыми душами. Но ездит он не медленно в кибитке, а мчится в курьерских поездах и повсюду рассылает телеграммы. Та же стихия действует в новом темпе. Революционные Чичиковы скупают и перепродают несуществующие богатства, они оперируют с фикциями, а не реальностями,они превращают в фикцию всю хозяйственно-экономическую жизнь России".

По свидетельству А. М. Бухарева, на его вопрос, "оживет ли, как следует, Павел Иванович,Гоголь, как будто с радостью, подтвердил,что это непременно будет, и оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма".

А. Белый в "Мастерстве Гоголя"(1934) утверждал, что "Чичиков безроден: вышел ни в отца, ни в мать (мелкопоместных дворян), а в прохожего молодца, по уверению тетки; "прохожий молодец" и соблазнил его, как Петруся, червонцами; внутри пресловутого ларчика был потайной ящик для денег, выдвигавшийся незаметно... позднее является "прохожий молодец", Басаврюк, как отец-благодетель; он учит уму-разуму: в науке наживы; и то Костанжогло; Гоголь не узнал в нем своего "нечистого", вынырнувшего из первой фазы (творчества. - Б.С.): и возвел в перл создания. Почему? Потому, что отщепенец и Гоголь; и в нем - трещина "поперечивающего себе чувства"; она стала провалом, куда он, свергнув своих героев, сам свергнулся; герои поданы в корчах..." В Ч., по А. Белому, подчеркнута безличность, невозможность выделить персонаж из массы ему подобных: "Явление Чичикова в первой главе эпиталама безличию; это есть явление круглого общего места, спрятанного в бричку; она и вызывает внимание, кажется чем-то (ее обладатель не кажется чем-то); но "что" - фикция: в такой бричке разъезжают "все те, которых называют господами средней руки"; "средняя рука" не определение вовсе; для одних она - одна; для других - другая. Неизвестно какая. В бричке сидит нечто среднее: "не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однакоже и не так, чтобы молод"; "въезд его не произвел... никакого шума и не был сопровожден ничем особенным". Эта усредненность Ч. отвечала замыслу Гоголя: подчеркнуть, что пороки главного героя не есть что-то исключительное, что они могут быть у каждого из нас. Как заметил А. Белый, "провал Чичикова подготовляется Гоголем с выезда его от Манилова; над Чичиковым собирается гроза: "небо было обложено тучами... Громовой удар раздался ближе".

А. Белый первым подметил, что Ч. подобен одному из коней своей знаменитой тройки, олицетворяющей Русь: "СобственностьЧичикова пока тройка: каурый, гнедой и чубарый; последний - "сильно лукав"; и к нему обращается Селифан: "Панталонник немецкий... куда... ползет!.. Бонапарт... Думаешь,что скроешь свое поведение... Вот барина нашего всякий уважает". Селифан, начав с обращенья к коню, переходит на Чичикова: "Если бы Чичиков прислушался, то узнал бы много подробностей, относящихся к нему"; странный ход: от лукавства коня к барину; в это же время: "сильный удар грома"; чубарый ворует корм у коней: "Эх, ты, подлец!" - укоряет его Селифан; конь, как и Чичиков, "сильно не в духе" после встрепки барина Ноздревым; когда же бричка сшиблась с экипажем губернаторской дочки, зацепившись постромками, чубарому это понравилось: "он никак не хотел выходить из колеи, в которую попал непредвиденными судьбами"; и пока Чичиков плотолюбиво мечтал о поразившей его блондинке ("славная бабенка"), чубарый снюхался с ее конем (кобылой? - Б.С.) и "нашептывал ему в ухо чепуху страшную"..., но "несколько тычков чубарому... в морду заставили его попятиться"; как впоследствии судьба заставила попятиться Чичикова от нескольких тычков в морду носком генерал-губернаторского сапога. Свойства чубарого выявились в роковую минуту - бегства из города; бежать же нельзя: "Надо... лошадей ковать". Чичиков в ярости: "На большой дороге меня собрался зарезать, разбойник" (словно мифический капитан Копейкин. - Б. С.) Селифан: "Чубарого коня...хоть бы продать, ...он, Павел Иванович, совсем подлец...Только на вид казистый, а на деле... лукавый конь..." Чичиков обрывает : "Дурак...Пустился в рассуждения...". "Бонапарт и "панталонник немецкий", Чубарый грозит ходу тройки; есть какая-то двусмыслица в фразе: "Он, Павел Иванович (Чичиков?) - подлец. Свойства чубарого сливаются со свойствами барина, который тоже - подлец, "панталонник" и "Бонапарт". Тройка коней, мчащих Чичикова по России, - предпринимательские способности Чичикова; одна из них - не везет, куда нужно, отчего ход тройки - боковой ход, поднимающий околесину ("все пошло, как кривое колесо"); с тщательностью перечислены недолжные повороты на пути к Ноздреву, к Коробочке; (погубившие, в конечном счете, аферу Ч. - Б.С.) после них с трудом выбирается тройка на прямую столбовую дорогу; железное упорство, связанное с кривой дорогой и умиляющее Муразова, - пока что единственная собственность Чичикова: оно - динамика изворотов в подходе к недвижимому имуществу; Чичиков едет в бок: детали бокового троечного хода - лишняя деталь эмблемы кривого пути: "Поедешь..., так вот тебе направо"; "не мог припомнить, два или три поворота проехал"; поворотил "на... перекрестную дорогу..., мало помышляя..., куда приведет дорога..."; "своротили бричку, поворачивал, поворачивал и, наконец, выворотил ее... набок"; "как добраться до большой дороги?" - "Рассказать... мудрено, поворотов много"; "дороги расползлись, как... раки"; От Собакевича Чичиков "велел..., поворотивши к...избам, чтобы нельзя было видеть экипажа со стороны"; "бричка... поворотила в... пустынные улицы"; "аллея лип своротила направо,... превратясь в улицу тополей"; "в воротах показались кони..., как лепят их на триумфальныx воротах. Морда направо, морда налево, морда посередине"; когда же "экипаж изворотился","оказалось,что... он ничто другое, как... бричка"; наконец: "при повороте...бричка должна была остановиться, потому что проходила похоронная процессия"; хоронили прокурора, умершего со страху от кривых поворотов Чичикова".

В. В. Кожинов в статье "Разгул широкой жизни" (1968), указывая на "демонические черты" Ч., особо отмечал, что "чичиковская авантюра поистине замечательна уже тем, что она, в сущности, имеет по-человечески "безобидный" характер... Чичиков якобы покупает массу крепостных, "поселяет" их на свободных землях в только еще осваиваемой Херсонской губернии и закладывает свое мнимое богатое имение, получая в руки под этот залог громадный капитал, который он пустит в какое-либо дело и, нажившись, полностью вернет свой долг (ибо иначе ведь он неизбежно пойдет под суд). Словом, это только способ получить большую сумму в долг от казны - и только; никто от чичиковской авантюры никак не пострадает, хотя она, разумеется, противозаконна и подлежит суровому наказанию. Ведь безобидная для отдельных лиц, она колеблет государственные и нравственные устои русскогo бытия... Хотя Чичиков предстает... во всех самых "прозаических" подробностях его судьбы и облика, характер его отнюдь не сводится... к низменному "приобретательству"... Гоголь определил его стремление словами "непостижимая страсть" - это не раз так или иначе подтверждается... Гоголевская поэма... воссоздает как бы естественный - и, следовательно, неизбежный - крах нового Наполеона: "естественность" краха выражается уже в том, что никто вроде бы не вступает на путь прямого сопротивления Чичикову - скорее, даже напротив. И все-таки его операция срывается, и он бежит из города, который, казалось бы, уже сумел очаровать, зачаровать...".