Виктор Кузнецов - Ночь длинных ножей

Разумеется, вполне возможно, что отчет о заседании рейхскабинета, состоявшемся 4 июля, был составлен в рейхсминистерстве пропаганды. В таком случае и выбор слов, и интонации оказались на месте. Поскольку ни фон Бломберг, ни рейхсминистр юстиции д-р Гюртнер не проявили себя знатоками права, то вполне понятно их одобрительное отношение к действиям фюрера. Гитлер же, как следует из воспоминаний его адъютанта, в этот период времени находился под полным влиянием со стороны.

Отметим, что приход Гитлера к власти рассматривался как революционное событие. Зачастую события 1933 г. сравниваются с тем, что происходило за 14 лет до этого, в 1919 г. Это был революционный период, когда понятия о праве и справедливости были неустойчивыми. Когда возникла Веймарская республика, то она постаралась навести порядок в вопросах юстиции. В том случае, когда происходили какие-то правонарушения, в отношении правонарушителей принимались соответствующие законы. Но осужденные зачастую освобождались от ответственности по амнистии, которая применялась неоднократно.

Что же касается жертв «Ночи длинных ножей», то по отношению к ним не применялась не только какая-то амнистия, но даже элементарное судопроизводство.

Прежде чем понять, как относились к происходящему члены СА, нужно вспомнить, сколько несправедливостей было связано с событиями 30 июня. Виктор Лутце, новый начальник штаба СА, попытался исправить картину, созданную органами национал-социалистической пропаганды. Ему был задан вопрос: «Верите ли вы, что предатели с их преступными планами в отношении СА имели бы надежды на успех, если бы фюрер в последний момент не разоблачил их?» Лутце постарался направить общественное мнение в правильное русло. «Начальник штаба (Лутце имел в виду себя) заявляет со всей решимостью, что ни один рядовой член СА не поддержал бы предателя Рема. Совершенно ясно, что речь могла идти лишь о бунте фюреров СА. Что касается этих фюреров, то лишь ограниченный круг таких людей желал участвовать в мятеже». Господин Лутце, довольный тем, что его оставили в живых, был готов возвести хулу на тех, кто не мог ответить за себя. Впрочем, впоследствии он постарался реабилитировать себя.

Во время приема в честь румынского министр-президента Антонеску, состоявшегося в 1941 г., Лутце сидел напротив мюнхенского гауляйтера Вагнера. Очевидно, находясь в подпитии, Лутце упрекнул Вагнера в том, что он был инициатором и главным актером драмы, разыгравшейся 30 июня 1934 г. Гитлер, слышавший эту перепалку или информированный о ней кем-то из присутствующих, после этого отказался принять Виктора Лутце. Чтобы исправить положение, понадобилось вмешательство доктора Геббельса. Нужно отметить, что впоследствии Лутце решил выступить в защиту своего предшественника, Эрнста Рема. Об этом свидетельствует следующий документ:

«Доклад фюрера СС Роберта Шульца, составленный в Штеттине 21.08.1935 г. после смотра частей СА Средней и Верхней Померании, состоявшегося 17.08.1935 г.:

Во время товарищеского ужина в гостинице “Пройссенгоф” Лутце находился в состоянии сильного опьянения. Помимо Шульца и двух фюреров СС присутствовали гауляйтер Шведе-Кобург, обер-бургомистр Фабер, группенфюрер Фридрих, а также около 20 фюреров и унтер-фюреров СА. После того, как гауляйтер занял место за столом, (новый) начальник штаба СА заговорил о событиях 30 июня и их предыстории, причем, довольно подробно. Он рассказал, как вместе с фюрером приехал в Годесберг. Затем сообщил, что вначале фюрер приговорил к расстрелу всего семерых. Что же касается Рема, то расстреливать его он не желал. После того, как Рем неоднократно отказывался покончить с собой, вечером в воскресенье фюрер согласился с тем, чтобы Рема застрелили. По мнению Лутце, фюрер этого не хотел, он намеревался приказать расстрелять всего семерых, но число это, без ведома фюрера, было увеличено до 17, что фюрер впоследствии утвердил задним числом. Он, Лутце, указал фюреру на то, что не следует никого расстреливать, за исключением главных зачинщиков. Он добавил, что их число и без того достаточно велико, но оно произвольно выросло до 82. Он не одобрил тот факт, что эти 82 человека были расстреляны лишь для того, чтобы выместить на ком-то свой гнев и свести с ним личные счеты. Фюрер оказался в трудном положении, поскольку ему пришлось санкционировать расправы еще и над этими 82 лицами. В двух или трех случаях люди были погублены вообще без всякой причины. По его мнению, после того, как 17 главных виновников были расстреляны, в отношении остальных следовало официально возбудить судебное дело. Тем, кто безнаказанно и несправедливо расправился с этими людьми, однажды придется ответить. Ведь немцы народ справедливый, и такое откровенное нарушение законов падет на виновных, которые, в конце концов, получат по заслугам...»

Он (Лутце) заявил, что никаких приказов (он имел в виду приказов о начале путча) Рем не отдавал. Штандартенфюрер Шульц заметил, что эти слова произвели на присутствующих глубокое впечатление и удивление, ведь долг старого испытанного национал-социалиста, вплоть до унтер-фюрера, состоял в том, чтобы не исполнять приказы, которые противоречили принципам движения. Начальник штаба СА Лутце добавил, что ему безразлично, как мы к этому отнесемся, но, по его мнению, события 30 июня следует рассматривать следующим образом. В 1931 г. на страницах «Фелькишер Беобахтер» фюрер недвусмысленно и определенно заявил, назначая Рема на должность начальника штаба СА, что приказы начальника штаба следует исполнять при всех обстоятельствах, что он пользуется его полным доверием и передает приказы лишь согласно его, фюрера, указаниям.

Говоря о людях, убитых безо всякой причины, Лутце, по-видимому, имел в виду таких лиц, как коммерсант Адальберт Пробст, расстрелянный 2 июля в Лихтенбурге; как профессор Бернгард Штемпфле, как кочегар Роберт Рей, шахтер Эвальд Кеппель и ряд других невинно загубленных душ. Лутце подчеркнул, что, помимо наказания «главных виновников», фюреров СА, следовало ограничиться в отношении остальных лишь судебным преследованием.

Когда новый начальник штаба СА говорил: «Тем, кто безнаказанно и несправедливо расправился с этими людьми, однажды придется ответить», следует иметь в виду, что слова эти, произнесенные в августе 1935 г., принадлежат вовсе не противнику национал-социалистического режима.

Судя по показаниям штеттинского штандартенфюрера СС, Лутце, назвавший было Рема предателем, год с лишним спустя исправил данную им сгоряча (или со страху) характеристику своего предшественника: «Если бы все руководствовались указаниям фюрера, то, по убеждению Лутце, 30 июня никого не следовало бы расстреливать».