Осип Сенковский - Петербургские нравы

Кроме приданого, которое отдается не прежде, как по смерти отца, получите вы за Наденькою тотчас еще пять дюжин дядюшек, тетушек, бабушек и целый взвод двоюродных и внучатных братьев. Это не шутка!.. При помощи их можете отличиться. Я уверен, что по общему положению о петербургских барышнях в числе ее дядюшек должны быть по крайней мере два генерала и три камергера [7] Камергер — старшее придворное звание в дореволюционной России (для лиц, имевших чин 3-го и 4-го класса). ; один двоюродный братец в пажах, а крестный отец ее непременно кто-нибудь из важнейших вельмож. Право, не дурно!..

В городе утверждают, по секрету, будто Надежда Ивановна влюблена в одного молодого поручика, и миловидного, и храброго, и богатого, и хорошей фамилии, и порядочно воспитанного: по крайней мере, она преимущественно с ним танцует на всех балах. Я уже слышал от многих почтенных пожилых дам, что это была бы прекрасная пара. Но, я думаю, это сплетни. Спешите, спешите!.. еще ничего не сделано, еще можете перебить ее у поручика. По чести, завидная партия!..

Скажу вам даже, к кому надо адресоваться: к маменьке, потому что папенька думает только о хомутах и о висте, и к тетушке Марфе Тимофеевне. Это всеобщая петербургская тетушка, без которой ни один брак в городе не смеет состояться. Маменька и тетушка ужасно как любят Петербургскую Барышню: при всяком рассуждении о счастии и чувствах они торжественно объявляют, что ищут для Наденьки не денег, а доброго, кроткого супруга, с которым она могла бы быть счастливою. Ну, где найти других таких благоразумных тетушек и нежных маменек! Это следствие беспрерывного чтения романов.

Ах, как вы ленивы!.. Я бы усердно желал, чтоб вы на ней женились, потому что одни вы в состоянии составить ее счастье согласно романическим понятиям маменьки и тетушки: у вас нет денег, а такие мужья тихи и безмолвны, таких именно ищут для Наденьки, — а вы, по своей медлительности, нерешимости, выпустили почти из рук и прекрасную невесту, и большое приданое, недавно заложенное в банк, и наличными пять дюжин покровителей, покровительниц, советников и домашних друзей!.. Жалко!.. Вот, сегодня с самого утра пожилые дамы и старые девицы уже бегают по городу с важной новостью, что дело решено: Наденька будет счастлива — она выходит замуж за того, кого любит и кем пламенно любима, за того самого миловидного, храброго и богатого поручика, с которым танцевала она на балах. — не верно ли это?.. — Могу вам в том поручиться. — Мне что-то не верится! — Вот мило!.. Кто лучше меня и тетушки, Прасковьи Ильиничны, знает эти дела? Она сама видела у мадамы подвенечное платье. — Когда же свадьба? — Послезавтра, в семь часов вечера, в Казанской.

Ежели так, я очень рад. Я люблю Петербургскую Барышню. Она девушка добрая, несмотря на все недостатки воспитания, данного ей родителями, не знающими в том никакого толку; несмотря на дурные примеры необузданной роскоши, тщеславия, вспыльчивости, гордости, домашнего беспорядка, коими она была окружена с малолетства даже под отцовскою кровлею, душа ее осталась неразвращенною, невинною, чистою как зеркало, мягкою как воск. От всего сердца желаю ей счастья, которое она заслуживает в полной мере, и радуюсь, что она будет счастлива. Пойду непременно посмотреть, как будут венчать ее в Казанской церкви.

Вот уж и послезавтра, и семь часов вечера. Иду на свадьбу Наденьки. Скорее, скорее!.. Они уже стоят у налоя. Хочу, во что бы то ни стало, видеть ее в эту торжественную минуту: нет в мире существа счастливее, священнее, почтеннее добродетельной девицы, присягающей перед лицом бога, с сердцем, исполненным теплой веры быть верною тому, кого она обожает, и любить его до гробовой доски. Это для нее минута небесной сладости: хочу непременно луч этой сладости увидеть в ее глазах, чтоб иметь понятие о блаженстве херувимов.

Но где она?..' Что это?.. что я вижу?.. Наденька без чувств!.. Боже мой!.. А жених стоит равнодушно, как гранитный столб!.. Надо порасспросить: вот, кажется, знакомые дамы! — Мое почтение, сударыни! Вы тоже любопытствовали видеть свадьбу Петербургской Барышни? Сделайте одолжение, скажите, что это за суматоха?.. Что такое случилось?..

— Бедная Наденька!..

— Что?.. как?.. почему?..

— Упала в обморок, почувствовав свою руку в руке будущего своего супруга!.. Какое варварство!.. отдавать на жертву такое милое, доброе дитя!.. Мать, наверное, виновница всего этого, потому что тетка — добрая женщина.

— В чем же дело?

— В том, что ее насильно заставляют выйти замуж за этого пожилого господина, что в парике и со звездою... за барона фон... фон... Право, и фамилии его не вспомнишь!..

— А поручик?

— Поручику отказали, потому что у него нет звезды и он не может ездить с женою ко двору.

— Однако ж мать всегда повторяла, что она не ищет богатства...

— Она и не нашла ого в новом зяте: напротив, он женится на ее дочери единственно из-за предполагаемого огромного приданого; не у него есть звезда, и по своему чину он, вероятно, будет приглашен с женою в придворный театр. Мать говорит, что без этого нельзя быть счастливою; что она сама весь свой век горевала о том, что муж ее не умел возвыситься и не доставил ей этого отличия; что для прикрытия своего унижения в глазах дам, равных ей в других отношениях, она принуждена была жить пышно, затмевать их роскошью, делать долги, разорять мужа и детей...

Бедная Наденька!.. Несчастное дитя честолюбивой матери и глупого отца!.. А у нас таких родителей тьма-тьмущая!.. Довольно с меня этого: в другой раз не пойду на свадьбу Петербургской Барышни.

Впервые: Северная пчела. — 1833. — № 4.

Однажды в шутку закричал я на улице: «Вор! Вор!.. Ловите!..» Десять человек оглянулось. Один из них, входя в питейный дом, проворчал так, что я сам расслышал: «Ну, как у вас позволяют говорить на улице такие личности!..»

Мой приятель, барон Брамбеус, шел по Невскому проспекту и думал о рифме, которой давно уже искал. Первый стих его оканчивался словом куропатки: второго никак не мог он состряпать. Вдруг представляется ему рифма, и он, забывшись, произносит ее вслух: куропатки?.. берет взятки! Шесть человек, порядочно одетых, вдруг окружили его, каждый спрашивает с грозным видом: «Милостивый государь! О ком изволите вы говорить?.. Это непозволительная личность».

В одной статье сказано было: «Есть люди, которые никогда не платят своих долгов». Я прочитал эту статью поутру и глубоко вздохнул. Ввечеру прихожу в одно общество: там читают эту же статью, и первое слово, которое слышу в зале: «Боже мой! За чем смотрит у нас цензура?.. Как можно пропускать такие личности!..»

Напиши или скажи какую-нибудь истину — из нее тотчас выведут тебе две сотни личностей. Это обыкновенный порядок вещей на свете, не порядок весьма глупый!