Борис Анин - Радиошпионаж

Феттерлейн редко вспоминал дореволюционную Россию. Но иногда коллегам удавалось вызвать его на откровенность, сказав что-нибудь такое, чтобы наверняка услышать возражения с его стороны. Например, на вопрос: «А правда, господин Феттерлейн, русский царь был физически очень сильный и здоровый человек?» — они слышали возмущенный ответ: «Царь был тряпка, без единой мысли в голове, хилый, презираемый всеми». Это отнюдь не мешало Фетти с гордостью выставлять на всеобщее обозрение награду царя.

Правительство Советской России отказалось от использования большинства «старорежимных» шифров ввиду их сложности и громоздкости. Может, и к лучшему, ибо Феттерлейн, предположительно, был автором некоторых из них. Но что касается замены шифрсистем, доставшихся в наследство от «проклятого» царского режима, то вместо них для ведения секретной дипломатической переписки советским государством стали вводиться новые шифры слабой стойкости. Они вскрывались Феттерлей-ном без особого труда.

Большой интерес для англичан представляла перехваченная и дешифрованная дипломатическая переписка большевистского правительства в Москве с Ближним Востоком, из которой, по заявлению англичан, следовало, что оно финансирует оппозиционное движение в английской колонии Индии. Официальные заявления советских властей настолько отличались от содержания этой шифр-переписки, что правительство Ллойд Джорджа решило опубликовать его в печати, рассчитывая заставить Москву больше никогда не вмешиваться во внутренние дела Англии.

Единственным представителем Советской России в Англии тоща была советская торговая делегация. Прочитанная англичанами шифрпереписка между Москвой и торговой делегацией в Лондоне также свидетельствовала, что через последнюю финансируется рабочее движение в Англии, особенно экстремистские элементы в этом движении.

Не последнюю роль в решении обнародовать содержание советской дипломатической переписки во время англо-советских торговых переговоров, вероятно, сыграло желание Ллойд Джорджа поставить в неловкое положение правительство большевиков, которое не стеснялось в выборе выражений для инструкций членам торговой делегации. Так, еще в самом начале переговоров в июне 1920 года Ленин писал заместителю главы делегации Красину: «Эта свинья Ллойд Джордж пойдет на обман без тени стыда или сомнения. Не верьте ни единому его слову и в три раза больше дурачьте его». Ллойд Джордж явно решил отомстить за оскорбление.

17 августа 1921 г. лондонская газета «Таймс» поместила на своих страницах статью, обвинявшую другую английскую газету — «Дейли геральд» — в получении денег от советского правительства. В «Таймс» приводились открытые тексты 8 советских шифртелеграмм, якобы перехваченных английским правительством. Тем самым «Таймс» нарушила данное ею обязательство: английский правительственный кабинет передал этот материал в распоряжение «Таймс» с условием, что газета сошлется на получение его из нейтральной страны. Давая разрешение на такую публикацию, кабинет министров рассчитывал, что советское правительство решит, будто утечка произошла после того, как телеграммы были расшифрованы.

Н.К.Клышко, резидент ВЧК, работавший в составе торговой делегации в Лондоне, был мало знаком даже с азами криптографии. То ли он невнимательно прочел выпуск «Таймс» от 17 августа, то ли решил, что был вскрыт один-единственный шифр, использованный для зашифрования опубликованных в «Таймс» открытых текстов 8 шифртелеграмм, но, как бы там ни было, Клышко продолжал ошибочно полагать, что советские шифры оставались надежными. Тревоги он не поднял, и вслед за ним советское правительство сделало вид, будто ничего не произошло. Газетная шумиха продолжалась до сентября, когда в газеты «просочились» новые разоблачения секретного финансирования английского рабочего движения со стороны советского государства.

Нельзя сказать, что руководители советского внешнеполитического ведомства — Народного комиссариата иностранных дел — не информировали правительство о неблагополучном состоянии дел в шифровальной службе своего ведомства. 20 августа 1920 г. народный комиссар иностранных дел Чичерин писал в докладной записке на имя Ленина: «Иностранные правительства имеют более сложные шифры, чем употребляемые нами. Если ключ мы постоянно меняем, то сама система известна многим царским чиновникам и военным, в настоящее время находящимся за границей. Расшифрование наших шифровок я считаю поэтому вполне допустимым». Однако мнение Чичерина, видевшего причину утечки секретной информации в том, что одни использовавшиеся шифры были нестойкими, а разработчики других после революции оказались за границей, разделяли далеко не все. Вот письмо Красина Ленину от 10 сентября 1920 г.: «Еще в мае, в бытность в Копенгагене, по некоторым признакам я начал подозревать, что с шифрованной перепиской через На-ркоминдел не все обстоит благополучно. В Англии мои подозрения укрепились, и в последующий мой приезд в Москву я обращал внимание т.Чичерина на необходимость коренной чистки в соответствующем отделе... Дело не в провале шифра или ключа, а в том, что в Наркомин-деле неблагополучие, так сказать, абсолютное и лечить его надо радикально». Ленин внимательно относился к таким сообщениям. 25 ноября 1920 г. он написал: «Тов. Чичерин! Вопросу о более строгом контроле за шифрами (и внешнем, и внутреннем) нельзя давать заснуть. Обязательно черкните мне, когда все меры будут приняты. Необходимо еще одно: с каждым важным послом установить особо строгий шифр для личной расшифровки, т.е. здесь будет шифровать особо надежный товарищ, коммунист (может быть, лучше при ЦК), а там должен шифровать или расшифровывать лично посол (или «агент») сам, не имея права давать секретарям или шифровальщикам».

Первым, кто в полной мере осознал масштаб рассекречивания советских шифрсистем, был Михаил Васильевич Фрунзе, главнокомандующий Южной группой войск Красной Армии. 19 декабря 1921 г. Фрунзе доложил в Москву: «Из представленного мне сегодня бывшим начальником врангелевской радиостанции Ямченко доклада устанавливается, что решительно все наши шифры вследствие их несложности вскрываются нашими врагами. Вся наша радиосвязь является великолепнейшим средством ориентирования противника. Благодаря тесной связи с шифровальным отделением Морфлота Врангеля Ямченко имел возможность лично читать целый ряд наших шифровок самого секретного военно-оперативного и дипломатического характера; в частности, секретнейшая переписка Наркоминдела с его представительством в Европе и в Ташкенте слово в слово известна англичанам, специально организовавшим для подслушивания наших радио целую сеть станций особого назначения. К шифрам, не поддававшимся вскрытию немедленно, присылались ключи из Лондона, ще во главе шифровального отдела поставлен англичанами русскоподданный Феттерлейн, ведавший прежде этим делом в России. Общий вывод такой, что все наши враги, в частности Англия, были постоянно в курсе всей нашей военно-оперативной и дипломатической работы».