Федор Раззаков - Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард

Однако тот, согласившись пойти в соавторы к дебютантам, заставил их изменить концепцию будущего фильма, сообразуясь с тогдашними реалиями. А именно: надо было краеугольным камнем сюжета вывести тему никчемности диссидентства — в свете начавшейся еврейской эмиграции это было очень актуально. Короче, главного героя фильма — диссидента — следовало заклеймить позором за его измену родине. Поначалу дебютанты сделали робкую попытку отказаться от такой задумки — снимать очередную агитку они не хотели, но затем все же согласились. И главным аргументом в пользу такого решения стало то, что они надумали пригласить на главные роли в свою картину Владимира Высоцкого и его французскую жену Марину Влади. С такими актерами, думали они, их фильм из рядовой агитки сразу мог бы превратиться в серьезное произведение. Это была бы картина о том, как затравленный системой диссидент бежит на Запад и встречает там свою любовь, как они оба ностальгируют по России под песни, которые мог написать Высоцкий. Кроме этого присутствие этих двух имен было бы стопроцентной гарантией того, что фильм соберет в прокате фантастическую кассу.

На удачу авторов фильма Марина Влади в те мартовские дни оказалась в Москве и смогла вместе с Высоцким прочитать присланный сценарий. Решение сниматься они приняли вместе, руководствуясь несколькими причинами. Во-первых, им очень хотелось сыграть в кино дуэтом, что давало бы возможность Влади подольше гостить в Советском Союзе. Особенно сильно хотел сниматься Высоцкий. До этого момента последней крупной работой актера была роль Коваленко/Бенгальского в «Опасных гастролях», съемки которого закончились еще два года назад. С тех пор актер снялся еще в двух фильмах, но в очень маленьких ролях — у С. Говорухина в «Белом взрыве» и Л. Головни в «Эхе далеких снегов», и откровенно маялся от своей киношной невостребованности.

Вторая причина — сам сюжет фильма, который предоставлял как его авторам, так и самому Высоцкому возможность с помощью пресловутых «фиг» в очередной раз повоевать с режимом. Ведь под эту тему тот же Высоцкий мог пристроить в картину либо свои старые песни, либо написать новые, и все с подтекстом, тем самым нивелируя любую агитпроповскую блажь.

Рандеву с авторами фильма, на котором предполагалось утрясти все нюансы, должно было состояться в Доме творчества в Болшево (27 км по Ярославскому шоссе), где Стефанович и Гвасалия дописывали сценарий. Однако чтобы доехать туда, актерам пришлось изрядно помучиться, выпрашивая разрешение на это в самом КГБ. Дело в том, что Марина Влади была иностранкой, а дорога в Болшево проходила мимо подмосковного Калининграда, в котором располагалось предприятие по выпуску межконтинентальных ракет. В итоге Высоцкому и его супруге все-таки разрешили пересечь эту зону, но не на своем, а на гэбэшном автомобиле под присмотром водителя-майора.

Встреча в Болшево прошла, что называется на высоком уровне, и оставила довольными обе стороны. Высоцкий буквально бурлил от переполнявших его чувств и забросал авторов фильма кучей полезных предложений по сюжету будущей картины — в частности, он сообщил, что специально под нее у него уже есть две старые песни: «Гололед, на земле, гололед…» и «Охота на волков», которые придадут ленте нужный настрой. Влади тоже выглядела счастливой и похвалила авторов за то, что они сумели очень правдоподобно описать нравы и быт эмигрантской жизни на Западе. В итоге стороны расстались в твердой решимости в скором времени встретиться вновь, чтобы вплотную приступить к работе над картиной. Знали бы они, что их ждет впереди, наверняка не были бы столь наивными.

Поскольку в КГБ с самого начала знали об этой встрече и даже помогали ее проведению (видимо, когда чекисты это делали, они еще толком не знали, во что это выльется), там, узнав о сути фильма, тут же стали предпринимать соответствующие шаги с тем, чтобы не допустить осуществления этой затеи. В один прекрасный день Стефанович и Гвасалия были вызваны на Лубянку — не в главное здание, а в невзрачную двухэтажку на Кузнецком мосту, где два бравых полковника устроили им настоящую головомойку. Суть их претензий свелась к следующему: дескать, если вы хотите, чтобы ваша первая большая картина увидела свет, вы должны немедленно отказаться от приглашения на главные роли Высоцкого и Влади. Молодые люди в ответ удивились: дескать, Высоцкий является ведущим актером Театра на Таганке, а его жена — членом Коммунистической партии Франции! Но лучше бы они этого не говорили, поскольку именно это и было главной причиной претензий чекистов. Правда, претензий негласных. Ведь «Таганка» числилась оплотом либеральной фронды в стране, а Влади была членом той самой партии, лидеры которой в последнее время стали высказывать неудовольствие по поводу «негибкой политики» Кремля в отношении эмиграции советских евреев. Короче, в этом деле опять оказалась замешана большая политика. Впрочем, иначе и быть не могло, учитывая статус самого Высоцкого как певца протеста и партийную принадлежность Влади. Вот если бы они были рядовыми актерами, тогда все было бы гораздо проще.

Авторы фильма этого, видимо, не понимали ввиду своей молодости и неискушенности в делах большой политики, поэтому еще какое-то время пытались отстоять свою точку зрения. Но все было бесполезно. А после того, как их собеседники пригрозили им серьезными проблемами в их дальнейшей деятельности в кино, авторы фильма сочли за благо больше не спорить. Правда, они еще надеялись на заступничество Сергея Михалкова, который в силу своего статуса был вхож в высокие кабинеты. Но и он оказался бессилен. Вернее, он понял подоплеку запрета со стороны КГБ и… согласился с ним. После этого Стефанович отправился в Театр на Таганке, чтобы лично сообщить Высоцкому неприятную новость. По словам режиссера, у актера глаза налились слезами, и он с болью и мукой спросил: «Ну объясни мне — за что? Что я им сделал?». Но что мог ему ответить Стефанович — ничего.

В итоге вместо Высоцкого и Влади в картину были приглашены другие актеры, из разряда «без шлейфа» — Альберт Филозов и Виктория Федорова. Последняя, кстати, очень скоро… сбежала в США.

Влади покинула Москву в апреле, а в начале июня 1971 года снова приехала к мужу. Причем на этот раз не одна, а прихватив с собой сразу всех трех своих детей от предыдущих браков — Игоря, Петю и Володю. У последнего, младшего из всех, была сломана рука. Французские врачи взяли ее на спицу и наложили гипс, посоветовав матери давать парню антибиотики. Однако гипс вскоре стал плохо пахнуть, и Влади, уже в Москве, попросила Высоцкого сводить ребенка к хорошему хирургу, чтобы он наложил гипс заново. Выбор пал на врача Русаковской больницы Станислава Долецкого, к которому звездная пара пришла в середине июня. Мальчику сняли гипс, а там оказался бурный остиомиелит — гнойное воспаление. В итоге больному пришлось задержаться в больнице намного дольше, чем предполагалось. Высоцкий договорился с Долецким, чтобы парня положили в отдельную палату, где они с Влади могли бы дежурить посменно. Взамен наш герой дал небольшой концерт для медсестер, врачей и всех больных детей.