Федор Раззаков - Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард

Ну и, конечно, в немалой степени Высоцким мог двигать еще один стимул — материальный. Жить «со звездою в лапах», по его же словам, посещая «скачки, пляжи, рауты и вернисажи» — это ли не стимул для человека, который совсем недавно «сшибал пятаки на пиво» и проходил по категории неудачников. Еще жива была в его памяти сценка, когда он за кулисами зеркального театра сада «Эрмитаж» он предлагал Иосифу Кобзону купить у него собственные песни, поскольку нищая жизнь буквально взяла за горло. Кобзон купить песни отказался — мол, сам их потом будешь исполнять, но денег дал, причем без всякого возврата. Высоцкий тогда подумал: живут же люди! Кобзон всего-то пару лет назад приехал с Украины покорять Москву и уже носил в карманах «котлеты» из денежных купюр. И дело было не только в певческом таланте, но также и в другом — в умении приспособиться к обстоятельствам, а то и заставить их работать на себя. У Высоцкого долго не получалось жить таким образом, но, кажется, теперь он поймал свою птицу удачи за хвост. Как пелось в одной из его песен, «И меня не спихнуть с высоты».

Неся в своем сердце уважение к «птенцам гнезда Андропова», Высоцкий не упускает возможности лишний раз выказать им это. Так, спустя две недели после чехословацких событий, 8 сентября 1968 года, он дает концерт дома у Льва Делюсина. Тот с 1960 года работал консультантом в Отделе соцстран ЦК КПСС под руководством Юрия Андропова и являлся одним из «крышевателей» Театра на Таганке. Однако в 1966 году, когда несколько пошатнулись позиции его шефа — Андропов на какое-то время впал в немилость к Брежневу Делюсину пришлось уйти из отдела. Но без работы он не остался: был замом у директоров Института экономики мировой соцсистемы АН СССР и Института международного рабочего движения, пока, наконец, в 1967-м не стал заведующим отделом Китая Института востоковедения АН СССР. В этом учреждении он слыл не меньшим либералом, чем во всех остальных, беря к себе на работу многих из тех, кого выгоняли из других мест за диссидентские мысли — например, известную правозащитницу и теперешнюю гражданку США Людмилу Алексееву. Как пишет литературовед Ю. Карякин.

«Лев Петрович Делюсин — очень интересный человек… Один из самых близких друзей Юрия Любимова, и с Высоцким у него были хорошие отношения. Когда речь шла о Делюсине, Володя буквально теплел. Пожалуй, более надежного, более преданного «Таганке» человека просто не было…».

Отметим, что «Таганка» была отдана Юрию Любимову в апреле 1964 года с определенным прицелом — чтобы он создал театр с ярко выраженным либеральным (мелкобуржуазным) уклоном. При этом себе Андропов отвел себе роль закулисного кукловода, а для непосредственного контакта с руководством театра был отряжен один из его людей — тот самый Лев Делюсин, который до этого в течение нескольких лет работал в Праге, в пролиберальном журнале «Проблемы мира и социализма», который появился на свет благодаря стараниям все того же Андропова: он с марта 1957 года был заведующим Отделом по связям с социалистическими странами. Вообще стоит отметить, что именно Чехословакия считалась в те годы самым надежным союзником Москвы. Почему? Во-первых, у Хрущева были хорошие личные отношения с лидером чехословацких коммунистов Антонином Новотным. Во-вторых, Чехословакия была наиболее спокойным оазисом, в то время как в других соцстранах этого спокойствия не было. Так, в ГДР в 1953 году разразился кризис (еще один случится в самом начале 60-х), в Венгрии в 56-м возник профашистский мятеж с явным антисемитским уклоном, а в Польше антисемитизм и без того всегда был на высоком уровне. И только в ЧССР были сильны позиции евреев во власти и особенно в среде интеллигенции. И именно евреи выступали там главными двигателями реформ как в экономике, так и в идеологии. Вот почему редакцию журнала «Проблемы мира и социализма» было решено разместить именно в Праге — чтобы советские либералы, среди которых евреи тоже составляли значительное число, набирались опыта у чехословацких либералов, а те, в свою очередь, — у западных социал-демократов, с которыми у них были тесные связи. Впрочем, не только с ними.

Еще в конце 40-х в ФРГ возникла чехословацкая спецслужба «ОКАПИ», которую возглавил Франтишек Моравец. Эта структура действовала под крылом БНД (западногерманской разведки), которой руководил бывший нацист Рейнхард Гелен. Служба возникла не случайно, а как попытка расшатать самую просоветскую республику в Восточном блоке. И сделать это предполагалось через тамошнюю интеллигенцию, на большинство деятелей которой у «ОКАПИ» было обширное досье (оно тщательно собиралось, пока чехословаки находились под пятой Третьего рейха). Пользуясь тем, что после смерти Сталина в Восточном блоке началась «оттепель», «ОКАПИ» с помощью своей агентуры стало вбрасывать в чехословацкое общество те либеральные идеи, которые должны были исподволь подтачивать идеологический фундамент общества. Именно с целью противостоять этому в Праге и был создан советский политический журнал, который на самом деле выполнял не только идеологическую роль, но и спецслужбистскую — был базой КГБ. Спрашивается, причем здесь «Таганка», Высоцкий и т. д.? Все очень просто.

На волне реформ в ЧССР на свет стали появляться театры, которые стали развиваться в пику театрам, исповедовавшим соцреализм. Эти театры были двух видов: безгражданские, которые они занимались чистым бытоописательством, ставя спектакли на темы частной жизни, не касаясь жизни общественной, и гражданско-критические или нонконформистские — эти могли касаться разных сторон общественной жизни, но в основном освещали их критически, используя «эзопов язык» или «фиги в кармане». Среди режиссеров последнего направления самым популярным был Отамар Крейча, который мастерски ставил чеховские пьесы — «Чайку», «Три сестры», «Иванова», проектируя их сюжеты на чехословацкую действительность, которую Крейча в основном критиковал; чуть позже автограф Крейчи украсит стену любимовского кабинета на «Таганке». Отметим, что с 1956 года этот режиссер возглавлял один из ведущих коллективов страны — Национальный театр в Праге, после чего в 1961 году ушел из него и создал театр малой формы «На забрадли» («На ступенях»). Подобные театры стали расти в ЧССР как грибы после дождя в конце 50-х, и к началу следующего десятилетия их насчитывалось уже не один десяток. Именно там чехословацкая интеллигенция и набиралась тех идей, которые легли в основу будущей «бархатной революции».

Советские либералы, работавшие в журнале «Проблемы мира и социализма», в целом положительно оценивали этот чехословацкий опыт, поэтому и стали ратовать за то, чтобы он был пересажен и на советскую почву. КГБ смотрел на это скептически, резонно подозревая, что за многими этими идеями стоит агентура «ОКАПИ». Однако чекисты после смерти Сталина были лишены многих своих властных полномочий — в этом деле в авангарде шел Международный отдел ЦК КПСС, славившийся своими пролиберальными настроениями, поэтому мало могли воздействовать на развитие ситуации, хотя и старались ее контролировать. В итоге, когда в Москве возникли два театра с чехословацким опытом — «Ленком» с Анатолием Эфросом (в 1963 году, безгражданский) и «Таганка» с Юрием Любимовым (в 1964-м, гражданско-критический), то КГБ взял их под «колпак», но в идеологию обоих не вмешивался.