Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 8 2015)

Во время всей этой бурной деятельности чувство причастности к чему-то великому не покидало его ни на секунду, и уверенность в этой причастности придавала его виду суровую деловитость, внушавшую животный страх более слабым жертвам и порождавшую злость и ненависть в наиболее смелых, измученных сердцах. Горящий взгляд молодого Ёси превратился в непроницаемый, суровый, сверлящий жёлто-серый свет, сочащийся из затемнённых усталостью глазниц. Столичная пресса уже писала о «Третьем процессе», все уже успели забыть Радека и его предательства, одни – простили, другие – расстреляли. Уже давно было покончено с «параллельным антисоветским троцкистским центром» и внимание всех (органов, их трусливых осведомителей и примкнувших к этим двум категориям слабохарактерных элементов из страха быть схваченными, к которым относились и журналисты – если такая профессия вообще существовала в то время) переключилось на «право-троцкистов», а Ёся всё самоотверженно, деятельно, с утра до ночи и с ночи до утра чётко исполнял указания, вносил свою посильную лепту в общее правое дело. Лучшим подтверждением его работы был факт достижения лимитов по обеим категориям в кратчайшие после его приезда в Карелию сроки (менее чем за год) и запрос на увеличение лимитов на 49 единиц по первой и 134 по второй категории. Центр дал добро на новые лимиты. В Москве Ёсю ждали премия, награждение и повышение по службе.

Из командировки молодой новоиспечённый энкавэдэшник Ёся вернулся в родное управление не кем иным, как Иосифом Адамовичем. Это была черта, которую он перешагнул и за которой началась его настоящая взрослая жизнь: он был не «испачкан кровью», как сказали бы тогдашние мёртвые «оппоненты», он был «проверен», как говорило о нём начальство и сослуживцы, что вызывало доверие или страх – в зависимости от социального положения гражданина. Это был уже не прежний Ёся, это был Иосиф Адамович – человек общей обоймы, человек-исполнитель, наш человек, советский человек, самый надёжный, честный, проверенный. Куда же делся прежний наивный Ёся с горящими глазами? Умер? Нет… Он не умер, его имя с гордостью упоминалось товарищами в неформальных разговорах, при обсуждении попоек, развратных похождений, словом, приятного времяпровождения. Считалось престижным быть приближённым к сотруднику Четвёртого управления старшему лейтенанту ГБ Иосифу Адамовичу, иметь возможность за глаза ласково, по старой памяти называть его Ёсей, ну а потрепать его по плечу или по-дружески по­хлопать по спине могли позволить себе только такие же, как он, молодые, амбициозные, быстро продвинувшиеся по службе, герои своего времени.

В Москве Иосифа Адамовича ждало выполнение не менее ответственных указаний, чем в прекрасном заснеженном Заонежье. Нужны были проверенные кадры для контроля деятельности «милицейских троек», пересмотра дел «социально опасных элементов»; помимо этого поступила разнарядка «пострелять» инвалидов, приговорённых к восьми–десяти годам лагерей, ставших негодными для использования в качестве рабочей силы. И опять закрутилась карусель: с утра до ночи, с ночи до утра! К тому времени у Иосифа Адамовича, как и любого другого способного (возможно, и одарённого) сотрудника, опытным путём выявились собственные, применяемые только им методы работы по тем или иным направлениям. Так называемый почерк. Только при произнесении его имени жертву охватывал такой страх, что, зная почерк, она могла сдать кого угодно. Это повышало раскрываемость и, как следствие, – статус гебиста в коллективе. В то время между сотрудниками шёл негласный соревновательный процесс, и, следует отметить, Иосиф Адамович всегда был, как говорится, «на высоте» среди сослуживцев и на хорошем счету у начальства.

Этот непродолжительный, но важный этап жизненного пути Иосифа Адамовича, который он впоследствии будет вспоминать как самый приятный, яркий период в жизни, был щедр на различного рода события. Он, набравшись опыта в Карелии, предстал в Москве перед начальством ещё молодым, подающим надежды на большое будущее, но уже в достаточной степени опытным специалистом, владеющим не только техническими навыками профессии, но и обладающим тем самым чутьём чекиста, без которого нельзя стать успешным на этом поприще. Люди, лишённые дара «угадывать», оставались навсегда лишь исполнителями, он же подавал надежды на большое будущее. В личном деле сотрудника, числившегося под номером 19-85 (Иосиф Адамович), были отмечены такие важные для этой трудной профессии качества, как хладнокровность, умение чётко формулировать задачи, готовность к выполнению различного рода указаний, способность быстро реагировать на изменение обстоятельств и проч. После каждого личного качества приводился пример рабочей ситуации, на основании которого человек, не знакомый с сотрудником под номером 19-85, мог убедиться в практическом проявлении того или иного положительного свойства характера Иосифа Адамовича.

Хладнокровность была подкреплена примером (свидетелем был понятой и по совместительству осведомитель Павел Петрович Безбожный), когда Иосиф Адамович, имея разрешение на арест одного социально опасного элемента, на основании каких-то личных, только ему ведомых умозаключений, почувствовав жёсткую необходимость, арестовал его беременную жену. Впоследствии выяснилось, что и она несёт собой угрозу построению социалистического государства, т.к. собственноручно дала обвинительные показания на себя и своего мужа. Ну кто бы ещё, кроме Иосифа Адамовича, обладающего профессиональным чутьём, мог взять на себя такую ответственность? А он – смог, ничего не побоялся и добился признания. Удивительный, самоотверженный, преданный делу партии человек!

Наличию у Иосифа Адамовича способности чётко формулировать задачи свидетельствовал случай, подпадающий всё под ту же родную 58-ю, в деле одного учителя истории, которого подозревали в антисоветской пропаганде. Следует отметить, что учительских дел было довольно много в то время, и контингент, проходивший по этим делам, в наибольшей степени (в сравнении с остальными типажами, проходившими через пытливые руки Иосифа Адамовича) раздражал его. Работники этой сферы в массе своей были народ хлипкий, быстро «раскалывающийся», и, будучи напуганы самим фактом присутствия в стенах «легендарного заведения», давали показания легко и беспрепятственно. Отсутствие же какого бы то ни было сопротивления с их стороны не позволяло Иосифу Адамовичу в полной мере ощутить свою власть, применить все приобретённые им навыки, а возможно, и выявить в себе новые профессиональные качества. Он как добросовестный сотрудник не старался избегать такого рода дел, но тем не менее, когда они ему попадались, у него возникало желание побыстрее от них избавиться и получить новое, возможно, более интересное поручение. Что же касается конкретно этого учителя истории, худощавого, почти высохшего, далеко не молодого человека в смешных очках с толстыми линзами и заметной неустойчивостью в ногах по причине их искусственности, то он долго не хотел сдаваться. Иосиф Адамович, несмотря на физическую ограниченность допрашиваемого, был просто-таки вынужден применить к нему «стойку» в одиночке, после которой не было шансов не получить признательные показания. Однако чего ему это стоило, на какие моральные издержки пришлось пойти! Он тогда чётко, без единой нотки сомнения в голосе сформулировал дежурному задачу: «держать любой ценой, пока не расколется». И ценой этому признанию стала никчёмная жизнь историка-инвалида, жившего на первом этаже гнилого дома, на углу Садового и Мещанской.