Сергей Аксененко - Последнее прибежище. Зачем Коломойскому Украина

Ни одна армия мира не смогла бы спокойно вести наступление, не имея у себя в тылу прикрытия. Для этого всегда выделяются войска и гражданская администрация. В случае СССР это были внутренние войска, то есть войска НКВД. Дело в том, что война с противником, сидящим в окопах или ведущим наступление в чистом поле, сильно отличается от войны с противником, прячущимся в лесу. Каждая имеет свою специфику, требует особого подхода, особого обучения войск. Войска НКВД были специально обучены войне с таким противником, что прекрасно продемонстрировали во время ликвидации бандеровщины на Западной Украине. Причём обеспечение тыла, проводимое НКВД, оказалось гораздо гуманнее того, как «зачищали» свой тыл носители пресловутых «европейских ценностей», вернее, ценностей западной цивилизации. Немцы и их союзники, да и американцы с англичанами.

Дело в том, что партизанская война имеет свои особенности. На этом надо остановиться подробнее, ибо незнание ряда факторов такой войны приводит к рождению легенд, мало соответствующих действительности. Так в одном из фильмов современного кинематографа советский офицер заявляет, что никто никогда не завоёвывал Афганистан. Понятное дело, что советские офицеры не мололи такой ерунды, такое могло родиться только в воспалённых головах тех, кто заказывает сейчас клеветнические фильмы о прошлом. На самом деле Афганистан захватывали неоднократно, начиная с глубокой древности. Другое дело, что Советская армия не подавила до конца партизанское сопротивление. Также как, впрочем, и американская. На этом примере можно видеть одну из особенностей современной партизанской войны. Как правило, она продолжается дольше, чем обычная. Одно дело разгромить вооружённые силы государства, другое — вылавливать партизан. Яркий пример в этом плане дала и война во Вьетнаме, когда американцы за полтора десятилетия не смогли разбить партизан в джунглях и, в конце концов, вынуждены были уйти. Вторая мировая тоже подтвердила это. Немцам не удалось ликвидировать партизанское движение ни в одной из стран, население которой решило вести партизанскую войну.

Да и бандеровцы сидели в своих «схоронах» и «засиках» до середины 1950-х. То есть Советскому Союзу, чтобы «выкурить» их оттуда, понадобилось больше времени, чем для того, чтобы разбить вермахт, могущественнейшую из армий того времени. Это при том, что вермахт включал миллионы прекрасно подготовленных солдат, а бандеровская УПА (Украинская повстанческая армия) даже в лучшие для неё времена не имела более 40 тысяч бойцов. Причём бойцов, плохо подготовленных и в массе своей не отличающихся особой храбростью. Они прятались от регулярных войск, зато по ночам вырезали женщин и детей. Причина здесь не только особенности партизанской войны, но и в отношении советского командования к мирным людям.

Ведь дело не только в том, что партизаны прячутся, не ввязываются в сражения с крупными силами противника, наносят удары внезапно и отходят в неизвестном направлении. Это важные особенности партизанской войны, но их эффективность многократно возрастает благодаря поддержке населения. Поэтому быстрота разгрома партизанского движения определяется, помимо всего прочего, и моральной возможностью для командования отдавать приказы, направленные против мирных граждан. А также моральной возможностью для подчинённых такие приказы исполнять. И в этом ключе мы видим разительное отличие между советским командованием, советскими солдатами и западными. Не только немецкими. Американцы, поляки, не говоря уже о бандеровцах, тоже занимались истреблением мирных граждан. А советская власть к мирному населению относилась цивилизовано. Это касается не только граждан территорий, вошедших в состав СССР, но и всех остальных, где побывала Красная Армия. Разумеется, там где скапливаются миллионы людей, эксцессы неизбежны. Но немногочисленные насильники и мародёры из состава красноармейцев незамедлительно наказывались командованием вплоть до расстрела. Может быть, это и не совсем правильно, но как разительно отличается такая тактика от действий тех же американцев, до последней возможности защищающих своих преступников. Советское командование никогда не призывало войска быть жестокими по отношению к мирному населению в отличие от немецкого командования.

Но, с другой стороны, такое отношение к населению приводило к затягиванию партизанской войны. Так на Западной Украине главной проблемой ликвидации бандеровщины было то, что днём бандиты вели жизнь вполне добропорядочных граждан в своих сёлах, а ночью шли убивать и грабить. А часть населения поддерживала их продовольствием и не только под угрозой расправы. Ведь в бандах нередко были родственники селян, их знакомые. Понятно, что если бы руководство СССР переселило жителей Западной Украины в Сибирь или Среднюю Азию, бандеровское подполье исчезло бы сразу. Не смогли бы бандиты сидеть в «схоронах», «засиках» и «краивках» без пищи. Надо сказать, что гитлеровцы, да и сами бандеровцы, в аналогичных ситуациях предпочитали не переселять, а истреблять людей. Но руководство СССР не пошло на крайние меры. Переселяли только те народы, бОльшая часть населения которых сотрудничала с оккупантами, и то переселяли во время войны, чтобы не отвлекать войска, столь необходимые на фронте, на боевые действия в своём собственном тылу. Ведь немцы, отступая, оставляли своим сателлитам оружие, рассчитывая, что те будут воевать против советской власти и помогать таким образом фашистам. А если бы не переселили, то советскому командованию пришлось бы воевать с повстанцами не только на Карпатах, но и в горах Кавказа и Крыма. Таким образом, переселение народов диктовалось военной необходимостью, а не было актом бессмысленной жестокости, как это изображают либералы. Что косвенно доказывает бандеровщина. Не переселили бы — была бы не одна бандеровщина, а ещё несколько подобных. А с населением Западной Украины проводили воспитательную работу, добившись того, что многие бандеровцы добровольно сдались властям и получили амнистию.

Таким образом, именно гуманность советской власти по отношению к коренному населению Западной Украины, а не героизм националистов, помогли бандеровцам сидеть в лесах ещё несколько лет после окончания войны.

Теперь поговорим об украинской интеллигенции националистической ориентации. Скажу сразу, что в этой главе я не буду писать о клинических случаях. О националистах, бегающих по детским садикам и запрещающим детям откликаться на русские имена. О депутатах, пишущих законопроекты с требованием запретить в телеграммах использовать буквы «ё» и «ъ» (их нет в украинском). О людях, хорошо владеющих русским языком (некоторые из которых на нём говорят в семье), но требующих переводчиков с русского на украинский. О тех, владеющих русским, кто судится с фирмами, продавшими им товар с инструкцией на русском. О тех, кто предлагает штрафовать за использование русских слов. О тех, кто требует, чтобы русскоязычные обращались через переводчика даже с врачами. О тех, кто призывает украинцев стыдиться того, что их деды защищали Советский Союз от гитлеровских захватчиков. О тех, кто считает свою страну отсталой провинцией только на том основании, что большинство граждан Украины против легализации однополых браков (мол, не доросли ещё до понимания европейских ценностей). О тех, кто готов проводить активное время в потёмках, готов «погрузить Украину в ночь», лишь бы не жить по московскому времени. О тех, кто любой найденный могильник, включая захоронения бронзового и каменного века, называет тайным захоронением жертв НКВД. О тех, кто воюет с Дедом Морозом (!), требуя заменить его Святым Николаем. О тех, кто на полном серьёзе утверждает, что Христос был гуцулом, галлы — карпатскими галичанами, а украинцы произошли от древних укров, которым принадлежат все изобретения древности, начиная от колеса и плуга. Об этом можно написать отдельную книгу, используя вышеприведённые примеры для описания психических расстройств. А в данной главе мы не будем касаться таких крайностей.