Вильгельм Гартевельд - Среди сыпучих песков и отрубленных голов

Конюшня имеет около 60 денников и содержится великолепно, несмотря на то, что субсидии от правительства не имеет. Цель этой конюшни заключается в том, чтобы путем скрещивания пород спасти текинскую лошадь от вымирания.

Можно было бы, конечно, устроить подобный завод и в европейской России, но текинская лошадь имеет один недостаток: — кроме туркестанского, другого климата она не переносит и по выводе ее в Россию скоро погибает.

Во всяком случае жаль, что вымирает порода лошадей, делавшая, по персидским рассказам, во время «аламанов» 150 верст галопом, без отдыха…

В Асхабаде я возымел привычку рано вставать и, сидя у окна да попивая свой кофе, любил наблюдать за текинцами, которые, верхом на осликах, привозили в город из своих аулов молоко и зелень.

Времена меняются!

Странно видеть текинца, бывшего «аламана» (разбойника), «степного орла», сидящего не на гордом коне, а на смирном ослике, и везущего не военную добычу, плоды побед, а просто лук и морковь — плоды мирного труда. И приходится констатировать, что туркмены, вообще, теперь утратили свои характерные признаки свободного кочевника.

Народ этот постепенно переходит к оседлой жизни и делается уже оседлым скотоводом и земледельцем.

Туркмены населяют степи Бухары, Хивы, Персии, Афганистана и русского Туркестана, причем общая их численность достигает 500.000 человек.

Делятся они на семь племен: иомуды, гоклены, чаудуры, салоры, ерсары, сарыки и текинцы.

Племена эти между собою почти не смешиваются.

Самым одаренным, сильным и, я бы сказал, симпатичным племенем надо признать текинцев.

Они занимают Мервский, Ахалский и Атекский оазисы Закаспийской области.

Сколько я ни видел текинцев — все они были высокого роста, несколько сухощавы, темноволосы. Выражение темных глаз всегда веселое, приветливое и часто немного лукавое.

В пище текинцы неприхотливы. Плов с бараньим мясом лучшее и любимое блюдо. А в обыденной жизни текинец довольствуется лепешкой, да кашей из джугари с кунжутным маслом.

Одеваются текинцы почти все одинаково. Разница только в качестве материй — ситца или щелка.

Носит он рубаху и шаровары, а сверху надевает халат (чанак). На голове, зимой и летом, высокая баранья шапка.

Текинские женщины, «tout comme chez nous», страстно любят всякие украшения и погремушки и носят ручные и ножные браслеты. Поверх своего черного балахона они надевают какие-то шарфы, и шарфы эти унизаны серебряными монетами в огромном количестве.

Я не раз удивлялся выносливости этих красавиц, носящих на своих плечах подобную тяжесть; но, вероятно, пословица «своя ноша шеи не давит» находит отклик и у текинцев.

Женщина у туркменов самой природой поставлена в счастливое положение.

Дело в том, что текинцы являются одним из редких народов, у которых замечается сильный перевес мужского пола над женским. И почти 27 % мужчин, волею судеб, осуждены на целомудренную жизнь.

Вследствие этого, калым (выкуп за невесту) достигает до 1500 рублей, не считая подарков ее родителям одеждой и скотом. Внебрачное же сожительство у текинцев вещь неслыханная и сурово наказуется смертью или, в лучшем случае, изгнанием виновных.

В прежние времена текинец руководился мудрым изречением: «je prend mon bien, ou je le trouve», и совершал аламаны (разбойничьи набеги) на Персию, откуда и увозил девушек и, таким образом, восстановлял нарушенное природой равновесие. Но теперь, конечно, эти набеги остались лишь в народных песнях, а нынешний молодой текинец мирно возит в Асхабад на своем ослике лук и молоко, пока не накопит суммы, достаточной для того, чтобы внести калым и обзавестись собственной кибиткой.

Благодаря всему этому, положение текинской женщины можно назвать привилегированным и она, являясь полновластной хозяйкой кибитки, пользуется у них большим уважением.

Общественных прав она, конечно, не имеет никаких, и в общество посторонних мужчин не показывается; но во многих других отношениях, она пользуется свободой, начиная хотя бы с того, что бессмысленного и глупого покрывала она не носит.

Хотя, говоря по правде, 50 % текинских женщин, в их же собственных интересах, не мешало бы закрывать чем-нибудь свои лица, ибо таких некрасивых физиономий редко где можно встретить. Насколько симпатичны, статны и, прямо-таки красивы мужчины-текинцы, настолько их женщины большею частью имеют отталкивающий вид. Цвет их лица какой-то желтый, причем длинные носы и острые черты создают что-то птичье. Старые текинки по своей внешности дают правдивый тип — образ Гарпии…

Многоженство у текинцев разрешается, но более одной жены, много двух, редко можно встретить.

Много красивых, я бы даже сказал, рыцарских черт проявляется у текинца. Он до самозабвения гостеприимен, честен, правдив и болезненно самолюбив. Кроме того, он в высшей степени горд. В его отношениях к русским нет ни тени унижения или подхалимства, столь свойственного сартам.

Да и между богатыми и бедными текинцами не замечается преимущества с одной и раболепства с другой стороны.

Один туземец сказал мне:

«Мы теперь народ без головы, и потому всякий текинец сам себе голова».

Все недоразумения между членами аула ведает народный суд, который руководствуется каулетом (закон о нравственности, издревле установленный, согласно народным обычаям).

Народными судьями выбираются лучшие люди, и решение их бесповоротно.

К религиозным вопросам текинец относится удивительно индифферентно, и постановления шариата для него почти пустой звук. У них даже нет официального духовенства; имам, руководящий намазом, во время намазов не является представителем Аллаха, он только заведует обрядовой стороной моления и, в случае его отсутствия, может быть заменен любым из молящихся, знающим порядок богослужения (молитвословия).

Чтоб узнать текинцев, конечно, недостаточно наблюдать их из окна асхабадской гостиницы, и потому я с радостью и благодарностью принял предложение любезного полковника Ф. Еремеева посетить текинцев в их ауле Каши, верстах в десяти от Асхабада.

И вот, 3-го января 1913 года, в три часа дня, полковник заехал за мной вместе с текинцем-переводчиком. В своем мундире туркменской милиции он так и просился на картину.

Два извозчика-молокана обещали доставить нас в аул и обратно в целости и, заехав за одной русской дамой, г-жой М. мы отправились в путь.

Впереди ехал полковник с переводчиком, а вслед за ним я с нашей спутницей. Скоро мы выехали из города в степь. Растительности кругом почти никакой. Все ближе и ближе придвигались к нам горы, окружающие Асхабад, а у подножия этих гор и лежал большой аул Каши — цель нашей поездки.