Ульрика Майнхоф - От протеста к сопротивлению Из литературного наследия городской партизанки

Эти краеугольные камни, на которых была построена конституция, являлись не только чисто правовой конструкцией, но одновременно и политической программой. Теперь внутриполитический соперник и внешнеполитический противник должны были быть встречены во всеоружии: с одной стороны, без применения насилия, с другой — на основе правовой защищенности. А вот манипулирование правом в Германии теперь исключалось из арсенала групп, находящихся у власти. Мирная политика, то есть решение не участвовать в гонке вооружений, никогда более не должна была зависеть от партийно–политического произвола, точнее говоря, от решений, принимаемых в парламенте большинством голосов.

Позднее, когда в 1956 году двумя третями голосов бундестаг принял решение изменить конституцию, а именно — расширить ее за счет добавления так называемых оборонных статей — чисто юридически было лишь закреплено то, что уже было давно сделано политическими властями на практике. Канцлер еще в 1949 году предложил западным союзникам проект «вклада Германии в общую оборону Запада», из–за чего Густав Хайнеман в 1950–м покинул кабинет Аденауэра [30] Г. Хайнеман, президент Синода Евангелической церкви ФРГ, были министром внутренних дел в кабинете Аденауэра. В 1960 г. он ушел в отставку в знак протеста против ремилитаризации страны, а в 1962 г. по этой же причине вышел из ХДС и спустя 5 лет вступил в СДПГ. Позже, в 1969 г., Хайнеман станет президентом ФРГ. . Таким образом, еще за 7 лет до внесения кардинальных изменений в конституцию, канцлер без зазрения совести ловко протаскивал свою политику в обход духа и буквы Основного закона. Для ремилитаризации в конституции места не было — и потому введением «оборонных статей» конституция была, с одной стороны, нарушена, а с другой — подорвана. Иначе говоря, конституция образца 1948 года стала препятствием на пути политики федерального правительства. Однако же по причине того, что менять политическую линию никто не собирался, а СДПГ просто–напросто закрыла на все глаза, исполнительная власть — чтобы придать видимость легальности своей деятельности — изменила Основной закон. Изменила путем расширения его содержания и полного искажения его духа.

В случае, если сегодня будет разрушен второй краеугольный камень, на котором зиждется конституция, в случае, если сегодня тотальность свободы, закрепленная в Основном законе, будет ограничена (пусть не навсегда, как в случае с ремилитаризацией, а лишь «на случай введения чрезвычайного положения»), то это вновь будет означать, что политическая линия федерального правительства больше не вписывается в рамки конституции. Или, пользуясь категоричной формулировкой Роберта Юнгка, высказанной им на Берлинском студенческом конгрессе против ядерного вооружения в 1959–м: «Ядерное вооружение и демократия несовместимы». Значимость и точность формулировки Юнгка мы начинаем понимать только сейчас. Примечательно, как бросается в глаза отражение этой зависимости в развитии социал–демократической политики последних трех лет. Еще в 1959 году Вальтеру Менцелю, прежнему председателю «Комитета против ядерной смерти», никто не запрещал принципиально и фундаментально высказываться на страницах «Форвертса» [31] Центральный печатный орган СДПГ. против Закона о чрезвычайном положении. Это было в год так называемого Плана Германии [32] План Германии — выдвинутый в 1959 г. СДПГ план решения «германского вопроса», предусматривал создание в Центральной Европе пояса из нейтральных государств, в который вошли бы ФРГ и ГДР, объединившиеся на паритетной основе (а не путем поглощения Западной Германией ГДР) и первоначально чисто экономически («единый германский рынок»). В 1960 г. правое крыло СДПГ добилось официального отказа руководства СДПГ от этого плана. . В 1959–м под крылом СДПГ еще было возможно публично дискутировать, о германской конфедерации и о заключении германского мирного соглашения. Это было время, когда «план Рапацкого» [33] «План Рапацкого» — выдвинутый в 1957 г. министром иностранных дел Польши А. Рапацким проект создания в центре Европы зоны, свободной от ядерного оружия. По этому плану ФРГ, ГДР, ЧССР и ПНР должны были принять обязательство не производить, не ввозить, не накапливать ядерное оружие и не разрешать другим государствам размещать его на своей территории. Странами–гарантами должны были стать США, СССР, Франция и Великобритания. Правительства стран НАТО отвергли этот план. еще обсуждался в прессе. Когда предложения «переговоров с Панковом» [34] Панков — район в Восточном Берлине. Реваншистские «правила хорошего тона» требовали, чтобы ГДР называлась не «ГДР», а «зона», а Восточный Берлин — не «Берлин», а «Панков». , пожалуй, шокировали и навлекали на их авторов потоки клеветы, но уж никак не оставались без отклика. Это было время, когда слова «Мы не успокоимся, пока атомная смерть угрожает нашему народу» по крайней мере для части социал–демократических партийных организаций отнюдь не были пустым звуком. Когда следование кантовскому категорическому императиву было не причиной изгнания из партии, а, напротив, руководством к действию и основой формирования политической воли. И только в тот момент, когда СДПГ присоединилась к внешнеполитическому курсу федерального правительства, социал–демократы, по сути, проголосовали за принятие Закона о чрезвычайном положении. Когда Герберт Венер в 1960 году высказался за присоединение к НАТО, депутаты Арндт и Шефер [35] Депутаты бундестага от СДПГ. начали «конструктивно» участвовать в дискуссии по Закону о чрезвычайном положении. Когда Шмидт—Шнауце [36] Гельмут Шмидт — один из руководителей СДПГ («Шнауце», т. е. «Морда» (нем.) — его прозвище), считался «специалистом» партии по вопросам обороны. После прихода СДПГ к власти станет в 1969 г. министром обороны, а с мая 1972 по октябрь 1982 г. будет федеральным канцлером ФРГ. При нем в ФРГ будут размещены американские ядерные ракеты средней дальности. начал рассказывать сказки о ракетах на твердом да на жидком топливе, тогда СДПГ позволила вовлечь себя в «диалог» по Закону о чрезвычайном положении. Как только ХДС и СДПГ пришли к единству мнений но поводу ядерного оружия, СДПГ пошла на уступки и в вопросе о чрезвычайном положении. Мендель с тех пор как воды в рот набрал, а Вольфганга Абендрота, главного идеолога противников Закона о чрезвычайном положении, исключили из СДПГ.

Ядерное вооружение и демократия несовместимы. Это высказывание вполне обратимо: гонка ядерного вооружения и ликвидация демократии обусловливают друг друга в принудительном порядке. Средства массового уничтожения и террор идут рука об руку: технически, организационно и, наконец, фактически. От политической программы, заложенной в конституции (то есть, во–первых, мир, во–вторых, свобода), в таком случае останутся только рожки да ножки.