Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

В ПРЯМОМ ЭФИРЕ РАДИОСТАНЦИИ «ЭХО МОСКВЫ»

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ СНГ

Эфир ведет Алексей Венедиктов.

ВЕНЕДИКТОВ: Борис Абрамович, очень часто вас называют виновником того, что произошло в августе. Говорят, что вы — виновник того, что ушло в отставку правительство Кириенко; того, что президенту Ельцину навязали кандидатуру Виктора Степановича Черномырдина; того, что обрушился фондовый рынок и упал рубль.

БЕРЕЗОВСКИЙ: note 404 Я пришел к выводу, что кризис в России носит системный характер, имеет вполне конкретные причины. В этом нам абсолютно необходимо разобраться, чтобы понять, ответственны ли конкретные персоналии за кризис, или есть нечто большее. Все дело в том, что с 1991 по 1996 год Россия прошла сложнейший период своего развития. Россия заменила централизованную, плановую экономику на рыночную. Россия создала фундаментальные основы для рыночной экономики. Россия заменила централизованную, практически тоталитарную политическую систему на либеральную политическую систему. Россия создала фундаментальные основы этой политической системы. Все дело в том, что эти фундаментальные основы абсолютно одинаковы для всех стран с либеральной политической системой, либеральной рыночной экономикой. И именно замена одних фундаментальных условий на другие и означает революцию.

В России реально с 1991 по середину 1997 года произошла революция. Все дело в определениях. Мое определение состоит в следующем: революция произошла в том смысле, что базовые признаки си-

стемы были изменены. В политике — это либеральная политическая система, то есть свободные выборы, власть, распределенная и по территориям, и по ветвям власти. В экономике — это свободные цены и распределенная собственность. Это одинаково для всех стран с рыночной экономикой и либеральной политической системой.

Мы сейчас говорим о фундаментальных, базовых признаках. Здесь как раз и начинается самое главное. Одних необходимых условий совершенно недостаточно для того, чтобы либеральная политическая и экономическая система была успешной. Необходимо еще реализовать достаточные признаки. Достаточные признаки абсолютно различны для разных стран. Они определяются культурой страны, историей, географией и многими другими факторами, прежде всего менталитетом нации. Достаточные признаки, например, в экономике — это Налоговый кодекс, таможенное законодательство, система социальной защиты населения. Это и система борьбы с преступностью. Она никогда не будет в России такой же, как в Америке, никогда не будет в Америке такой же, как в Индии. Это специфично для каждой из стран. Точно так же и в политической системе. Никогда система выборов в России не будет такой же, как в США, а в Соединенных Штатах — такой, как во Франции. Никогда не будет соотношение власти центра и регионов в России такое же, как в Италии или в Японии. Этот процесс подбора очень тонкой настройки механизма либеральной экономики и либеральной политической системы есть уже процесс эволюционный. Так вот, проблема состоит в том, что те люди, которые в состоянии делать революцию, абсолютно не в состоянии проходить тонкий сложный эволюционный процесс. Я имею в виду тех, кого называют реформаторами. Прежде всего Чубайса, Гайдара. Чтобы не было трактовки того, что я пытаюсь сказать, и чтобы за меня не договаривали, я хочу подчеркнуть следующее. Их величайшая заслуга в том, что они осуществили это революционное преобразование. Их абсолютная вина, что следующий эволюционный этап, который мы должны были начать в середине 1997 года, так и не был начат, а продолжалась революционная попытка дальнейшего преобразования России.

— Президента Ельцина вы от них отделяете?

— Я не отделяю. Ельцина нельзя отделить ни от кого — ни от Чубайса и Гайдара, ни от Черномырдина, ни от Кириенко. Потому что это его выбор. Кризис, который мы сегодня имеем, безусловно, вина и самого президента.

— Он относится к поколению революционеров, о котором вы говорили?

— Он — наиболее сложная в этом плане фигура. Конечно, он больше революционер, чем человек, который в состоянии реализовы– вать эволюционный процесс. Потому что он достаточно жестко и без оглядки шел на некоторые тяжелейшие шаги для всей нации. Поэтому я ни в коем случае не хочу сказать, что это персональная вина только Чубайса и только Гайдара. Ничего подобного. Они, как и президент, ответственны за первый шаг к успеху. И за второй шаг, за неудачу ответственны и они, и президент. К сожалению, реально сложилось так, что не было замечено ни политической элитой России, ни обществом в целом, что, завершая один этап, нужно было менять людей, которые в состоянии реализовывать второй этап.

— В связи с этим назначение Кириенко по вашей схеме — это назначение человека первого этапа?

— Я считаю, что в тот момент, в марте, и Черномырдин, и то правительство себя полностью исчерпали. Дело в том, что Черномырдин за пять тяжелейших лет реформ был вынужден пойти на огромное количество компромиссов. Каждый компромисс — это обязательство. К марту этого года Черномырдин стал тяжеловесом, он потерял всякую подвижность. Но было еще одно обстоятельство, абсолютно серьезное. Это те условия, в которых он работал в соответствии с нашей Конституцией. Президент представляет премьера, но президент практически назначает вице-премьеров, министров. Конечно, это абсолютный нонсенс для нормальной работы правительства. Президент позволял вице-премьерам без мнения премьера заходить к нему в кабинет, рассказывать их соображения и принимал их соображения, не ставя иногда об этом в известность премьера. Это абсолютно невозможные условия работы. Конечно, это положение должно быть изменено. Теперь о замене Черномырдина на Кириенко. Я считал, что замена должна была произойти таким образом, чтобы возник человек, безусловно, более решительный. Я по-прежнему считаю, что Черномырдин не был достаточно решительным для того, чтобы делать эти шаги. Он сделал революционные шаги, но все-таки под напором реформаторов. И очень хорошо, что он осознавал необходимость этих шагов. Я считал, что начало нового, эволюционного этапа требовало сильного человека на это место. А Черномырдин потерял подвижность и был сильно сжат ограничениями. Поэтому появление Кириенко для меня было абсолютно удивительным.

— А тогда кто был для вас сильным человеком?

— Я могу создать образ этого человека. Я не хочу сейчас называть фамилии. Это человек с пониманием проблем Игоря Малашенко и с твердостью, несколько превосходящей его твердость.

— А Борис Березовский тогда мог стать премьером?

— Я считаю, что я не мог стать премьером. Выдвижение в первый ряд таит в себе ряд опасностей, о которых я позже скажу. Я считаю, что Кириенко был обречен с самого начала. Я об этом открыто говорил. Когда я говорил об отставке Черномырдина и она состоялась, говорили, что Березовский и организовал эту отставку. Когда я с самого начала сказал, что Кириенко не подходит, я имел под этим абсолютную логику, а не входы и выходы в кабинеты для решения мелких проблем, что называется власть России, как многим представляется.