Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

Потом был спор по поводу средств массовой информации, когда Путин стал настаивать, чтобы ОРТ вновь перешло под контроль государства. И последний эпизод в наших отношениях, который привел их на нынешний уровень, — гибель «Курска» и освещение этого события на ОРТ. Когда ОРТ дало в эфир репортаж о родственниках моряков, погибавших в этот момент на подводной лодке, Путин сказал мне: недопустимо, чтобы первый канал показывал подставных статисток. Так ему доложили — что все это была какая-то инсценировка, а не настоящие родственники. Как можно было этому поверить, глядя на серых, опухших от слез людей? Так сыграть невозможно! К тому же, когда я узнал, что Путина специально дезин-

формировали, я распорядился, чтобы корреспонденты переписали данные паспортов у этих людей — именно чтобы избежать обвинений в «инсценировке». Я сказал Путину, что считаю его реакцию недопустимой. Это был последний разговор, после которого мы никогда больше не встречались. note 441

Я действительно считаю, что параллельно официальному штабу действовал неофициальный. Вы совершенно правы, вспомнив 1996 год, когда за несколько месяцев до июньских выборов Коржаков и Барсуков настояли, чтобы Ельцин подписал три указа — об их переносе на два года, о роспуске парламента и о запрете компартии. Понадобилась масса усилий, чтобы эти указы не увидели свет. Основная заслуга в этом принадлежит тогдашнему министру внутренних дел Анатолию Сергеевичу Куликову, моему старому оппоненту. Но в отличие от 1996 года, когда спецслужбы в лице Коржакова и Барсукова действовали явно и потерпели поражение, в 1999-м я не наблюдал спецслужбы как действующий фактор. Можете мне верить, можете нет, но тогда, в 1999-м, я не придал тем взрывам политического значения. Мне в голову не могло прийти, что таким путем можно пробивать дорогу к власти, если можно действовать демократическими

— пусть по российским меркам — способами. Грубо говоря, если есть Доренко, зачем же бомба? А вот потом, когда у меня появилось время все проанализировать, ознакомиться с некоторыми документами, я стал склоняться к выводу, что дело нечистое. Расследование взрывов жилых домов, которое я инициировал год с лишним назад, сегодня, на мой взгляд, доказало: провокацию организовали спецслужбы с одной целью — получить контроль над президентом. Не исключаю, что его поставили в известность постфактум.

Что это была за команда — мне сказать трудно. Я ее не наблюдаю в открытом политическом пространстве. Но она продолжает существовать и действовать. Я считаю, что «Норд-Ост» — тех же рук дело. Об этом свидетельствует тщательность, с которой власть скрывает очевидные факты и не отвечает на абсолютно принципиальные вопросы. Почему были уничтожены все террористы? Если речь идет о террористической организации, то каждый взятый в плен ее участник

— на вес золота. Как можно было не оставить хотя бы одного «языка», чтобы с его помощью размотать клубок заговора? Тем более что многие были убиты спящими — взять их живыми не представляло ни труда, ни опасности. Почему не взорвался ни один из «поясов смерти»? Теперь выясняется, что это были муляжи. Но тогда зачем положили столько людей?

Пойдем дальше. Вот был убит Головлев — один из основателей оппозиционной партии «Либеральная Россия». Отличие этой партии от всех других в том, что она действительно оппозиционная. Все другие партии спонсируются если не Кремлем, то зависимыми от Кремля людьми, которые свою помощь прекратят по первому требованию власти. За Головлевым был убит Юшенков. Из трех человек, основавших «Либеральную Россию», в живых остался один я. Но я не могу приехать в Россию. И несмотря на это, я утверждаю, что переизбрание Путина на второй срок — дело далеко не решенное, как кажется многим. И вопрос о президентстве, как и в прошлый раз, будет решаться не столько на президентских, сколько на парламентских выборах.

Но чтобы партия власти не одержала легкую победу, необходимо создать единый оппозиционный фронт. Когда я впервые об этом заявил, мне тут же приписали политическую всеядность, путая политику с идеологией. Компромиссы в политике необходимы, если то, чем ты занимаешься, это политика, а не кружок по интересам. Если учитывать политические реалии России, то нужно понимать, что без компромисса с левыми силами оппозиция не может рассчитывать на успех.

— Итак, мы подошли к любимой вашей идее последнего времени. Я имею в виду идею «красно-белой» оппозиции, как ее кто-то удачно окрестил, использовав политическую терминологию времен гражданской войны.

— Термин «красно-белая оппозиция» придумал не я, а вот сама идея создания коалиции правых и левых на базе патриотического менталитета действительно принадлежит мне. Обоснование у нее простое: лучше коммунистическая оппозиция, чем вовсе никакой. В то время, когда у нас была мощная коммунистическая оппозиция в парламенте, то есть с 1995 по 1999 год, несмотря на все сложности, вплоть до попытки импичмента президенту, демократии в России было значительно больше, чем сегодня, когда оппозиции нет, Дума превратилась в юридический отдел Кремля, а Совет Федерации фактически разогнан.

В этом смысле я не вижу никакой измены своим принципам и взглядам на то, какой должна быть либеральная страна. Я как считал, так и считаю, что в ней должна быть мощная оппозиция исполнительной власти. note 442

Места для легальной оппозиции не бывает только тогда, когда воцаряется тоталитарный режим. Я не считаю, что в России это уже

произошло. Власть идет к построению тоталитарного общества, но еще не выстроена та ее вертикаль, о которой мечтает Путин. Не выстроена полностью и «вертикаль» средств массовой информации, а самое главное — «вертикаль» контроля над бизнесом. Пока Путин не поставил под контроль финансовые потоки, назначение и снятие любого олигарха, наше государство нельзя назвать тоталитарным. Да и одно то, что вы сидите напротив меня, мы беседуем и вы рассчитываете нашу беседу опубликовать, означает, что тоталитарного государства в России еще нет. За десять лет правления Ельцина Россия показала огромную готовность стать демократической страной. Здесь появились миллионы свободных людей — предприниматели, политики, журналисты и даже «братки». Я тут посмотрел сериал «Бригада», который, к слову, мне понравился куда больше «Олигарха»: гораздо более точный анализ психологии переходной эпохи. Так вот, в «Бригаде» меня поразило сходство ментальных векторов «братвы» и олигархов. Помните, Безруков говорит в полемике с кем-то из представителей власти: «Мы и есть государство!» Он, по сути, повторяет то, что говорили в 90-е олигархи! То же самое желание быть независимым и самому отвечать за то, какой будет моя страна, не делегировать эту ответственность далекой «власти» — президенту, генеральному секретарю или царю… Мне кажется, успех «Бригады» и подобных «бандитских» фильмов как раз и объясняется желанием публики посмотреть на свободных по-настоящему людей, которые раз и навсегда сказали: «Мы теперь сами!»