Алексей Поликовский - Москва против Мордора
- Название:Москва против Мордора
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-4474-0477-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Поликовский - Москва против Мордора краткое содержание
«Москва против Мордора» — это история московского протеста 2011–2013 годов в лицах. На страницах книги вы встретитесь с сотнями самых разных людей, вовлеченных в народное движение против лжи и насилия. Вместе с автором вы пройдете маршем по бульварам, услышите митинговых ораторов, увидите, что происходило на Болотной 6 мая 2012 года, а потом побываете в залах судов. Все, о чем пишет автор, он видел собственными глазами.
Москва против Мордора - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Странным образом в зале много улыбаются. Родственники заключенных производят впечатление маленькой просветленной общины. Беременная девушка в ярчайшем белоснежном платье, очень коротком и легком, входит в судебный зал с бутылочкой воды в руках: «Если мне будет плохо, я уйду!» Но не уходит до конца, а в перерыве садится на колени мужа и сидит, счастливо приникнув к нему и тихо держа ладонь на животе. Жена Ярослава Белоусова с улыбкой возвращается от судейского стола, получив отказ быть защитником мужа. Она кажется уравновешенной и спокойной — в ней чувствуется сила человека, привычно идущего через несчастье. Мама Белоусова, получающая право быть защитницей сына, воспринимает это с угрюмой решимостью на лице. Но и в ней чувствуется самоуглубление человека, давно и прочно погруженного в отдельную жизнь несчастья.
Родственники улыбаются сидящим в прозрачной клетке, а оттуда улыбаются в ответ. Алексей Полихович, бритый наголо, что-то рисует пальцем по стеклу. Я слежу за его пальцем и понимаю, что он только что нарисовал смайлик с улыбкой. Роскошный, просто-таки киношный боец спецназа с сединой на бритых висках, в черном щегольском берете и с рацией, притороченной к плечу, пожимает плечами: «Ну чисто детский сад! Ну младшая группа детского сада!» — «А вы что делаете? А вы зачем их судите? А вы кого защищаете?», — отвечают ему родственники. Он задумчиво барабанит пальцами по бронежилету у себя на груди и при всей своей брутальной роскоши совсем не производит впечатления держиморды.
На деревянном барьере перед скамьями с родственниками лежит ромашка. Ее принесли в надежде, что удастся вручить заключенным, но туда не подойти сквозь охрану, и весь день эта ромашка умирает у меня на глазах.
Я сижу во втором ряду в окружении родственников подсудимых, а рядом со мной сидит мама Николая Кавказского, Наталья Николаевна. В руке у нее истрепанный блокнотик, она в него пишет. Как только судья объявляет перерыв, она встает и молча смотрит в сторону клетки. Ее сын, Николай, также молча смотрит на нее. Он в майке с портретом Альенде и со словом: Venceremos! Николай смотрит серьезно, а на лице мамы застыла улыбка. Это улыбка горечи и гордости, улыбка, которая появляется по ту сторону страдания. Между ними люди, охранники, подлость суда, несправедливость жизни и двадцать непреодолимых метров. Она стоит рядом со мной и долго смотрит на сына, и я вижу, что она под серой длинной юбкой сняла туфельку с одной ноги, как девочка на уроке.
Клетка тесная. Заключенные сидят в ней в два ряда. Маленький кандидат наук Кривов в больших очках в первом ряду, большой, массивный студент и кузнец Степан Зимин во втором. В зале душно, а как им в клетке, сдавленным, притиснутым друг к другу? Кондиционера там нет. Адвокат Аграновский подходит к скамьям родственников и говорит, что несколько лет назад два нацбола, парень и девушка, упали в обморок в такой клетке. Те, что в заднем ряду, еще могут опираться спинами на стену, те, что в переднем, обречены часами сидеть с напряженными спинами. А если процесс идет месяц? А если шесть? Так и здоровый заболеет. Аграновский говорит, что решетка лучше стекла, хоть и выглядит ужасно… но в ней можно дышать. А как дышать в ящике из пластмассы?
Клетка окружена полицейскими и черными охранниками двух видов. У одних на спинах «Федеральная служба судебных приставов», у других «Спецназ». Среди них одна девушка в кепи, она сидит сбоку от клетки, держа в перекрещенных руках дубинку. Ее лицо выражает полное безразличие ко всему происходящему. Потом она начинает от скуки катать дубинку себе по ногам.
Прокурор, или государственный обвинитель, сидит в одиночестве за длинным столом напротив клетки. На углу стола у нее папки в синих обложках. Она сидит напротив клетки, лицом к ней, и все долгие часы первого дня видит прямо перед собой этих людей, сжатых в крошечном пространстве, лишенных воздуха и свободы элементарных движений в тот момент, когда решается вся их жизнь. Она смотрит на них равнодушно, как на рыбок в аквариуме. Ничто не меняется в ее несколько бульдожьем лице с вечным выражением недовольства. Это высокая молодая женщина в голубой форменной рубашке и синей форменной юбке немыслимой краткости. Это не мини, а ультра мини. Она в черных туфлях на фантастически высоких каблуках. Каждый раз, когда судья дает ей слово, она встает во весь свой немалый рост и однообразно объявляет, что подсудимым ничего не нужно, потому что у них все есть. Это она говорит на ходатайства адвокатов, которые просят дать им возможность общаться с подсудимыми и ввести в дело новых защитников: Сергея Мохнаткина для Сергея Кривова и жену или маму Белоусова для Ярослава Белоусова.
Судья Наталия Викторовна Никишина в черной мантии с белым воротником сидит на кресле с высокой спинкой под гербом России. Два кресла по бокам пусты. Общаясь с подсудимыми и адвокатами, она произносит «пожалуйста» и «будьте добры» так, как это произносит человек, не просто естественно вежливый, а подчеркнуто, умышленно и очень четко вежливый. Но если зал начинает шуметь, в ней мгновенно поднимается отработанная годами, профессиональная властность: «Тишина в зале!».
Сергей Мохнаткин, человек с двумя высшими образованиями, отсидевший за то, что вступился за женщину, которую в новогодний вечер избивала милиция на Триумфальной площади, в перерыве судебного заседания вытаскивает из нагрудного кармана рубашки карточку, на которой написано «За права человека». «Иностранный агент!», — представляется он. «Карточка-то на иностранной бумаге напечатана…» Только что Сергей Кривов, стоя в клетке и держа в руках клок бумаги, зачитал свое ходатайство о том, чтобы Сергей Мохнаткин был включен в число его защитников. Голос Кривова из-за стекла был тихим и глухим. Судья ушла думать и, вернувшись, удовлетворила ходатайство. Кривов и Мохнаткин никогда не встречались и не знакомы, но в чем-то кажутся мне похожими: оба невысокие, в том и в другом есть густая жизненная энергия, оба ведут себя как непримиримые бойцы. Они нашли друг друга.
Стоя в фойе перед дверями судебного зала, Мохнаткин рассказывает об ужасах того черного Зазеркалья, где он побывал. Он сравнивает это с Освенцимом. Люди вокруг слушают молча. Все как-то сплетается, перекрещивается, путается, накладывается: страшные рассказы Мохнаткина о местах заключения, легкомысленная маечка с пальмами и короткие шортики, в которых Саша Духанина пришла на суд, спокойная речь и твердая интеллигентность Орлова, узенький пластырь и пятно зеленки на коленке девушки, пришедшей поддержать заключенных, и ящичек алой и белой земляники, которую едят веселые ребята в перерыве суда во втором ряду.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: