Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

У Якова Ивановича был недостаток — картавость, поэтому он не рассчитывал на продвижение по службе в качестве строевого офицера и попросил императора перевести его в иное место, где бы этот дефект являлся вполне терпимым. Он получил назначение начальником штаба по управлению военно-учебными заведениями при великом князе Михаиле Павловиче. Когда это ведомство перешло под патронаж наследника престола — великого князя Александра Николаевича, Ростовцев остался служить и при нем в том же качестве. С тех пор у этих людей и установились доверительные отношения. Будучи по существу руководителем военно-учебных заведений России в николаевскую эпоху, Ростовцев не обнаруживал каких-либо вольнолюбивых настроений, считая, что долг и дисциплина превыше всего. О составленных им правилах для учащихся Грановский писал Герцену, что им «позавидовали бы и иезуиты».

Согласно этим правилам, «совесть нужна человеку лишь в его частной жизни, на службе же ее должно заменить исполнение приказаний начальства». Однако консерватизм Ростовцева не стал преградой на пути либеральных начинаний в системе народного образования, что дало повод говорить о нем как реформаторе. В частности, И.И. Введенский писал по поводу изменений программы обучения: «Новые программы составляют совершенную реформу в нашей науке, совершеннейшее отрицание прежних схоластических приемов…» Однако это вовсе не значило, что Ростовцев являлся реформатором по своим убеждениям и потому был выбран царем в качестве одного из главных разработчиков проекта освобождения крестьян. Как сам Александр, затевая реформу, не знал до конца, чем она должна закончиться, так и Ростовцев на начальном этапе не имел ясного представления об этом предмете. Но он был очень ответственным, дисциплинированным, преданным императору человеком. «Монарх желает, чтобы было сделано то-то и то-то, значит, это надо исполнить. Какие тут еще рассуждения! И когда монарх действительно вручил ведение дела эмансипации крестьян в его руки, он принялся за него с всегда его отличавшею прямотою. Роль Ростовцева в деле освобождения крестьян была для прогрессивного лагеря до такой степени неожиданною, что сложилась даже в объяснение этого легенда о данной Ростовцевым клятве умирающему сыну».

Получился своего рода нонсенс — николаевский военный, верный защитник самодержавия указанием царя попал в число главных деятелей реформы, когда был назначен в состав секретного комитета по подготовке освобождения крестьян. Однако члены комитета в большинстве своем не стремились к действительной отмене крепостного права. В том числе и Ростовцев, предложивший освобождать крестьян на основе их «добровольных соглашений» с помещиками. Но о какой добровольности можно было говорить в таком деле.

Об аморфной позиции Ростовцева в то время (1858 г.) можно судить по его письму к Оболенскому: «Крестьянину возвратить его человеческие права, обеспечить ему, до окончательного решения вопроса, верный кров и верный хлеб и дать ему все пособия сделаться полезным собственником; помещику охранить неприкосновенность прав его собственности; государству упрочить спокойное разрешение этого жизненного для него вопроса — вот в чем моя программа».

Хотя, в сущности, никакой программы здесь нет, а есть только пожелания. Начиная дело освобождения крестьян, и Александр, и Ростовцев, как уже отмечалось, плохо представляли, чем оно должно закончиться, но были убеждены, что земля у помещиков в пользу крестьян изыматься не должна, даже за выкуп. А мысль об этом они считали химерической. Самое большое, что допускали Александр II и Ростовцев, это выкуп крестьянами своих поместий. Ростовцев видел свою задачу в том, «чтобы фактический порядок вещей от преобразования изменился насколько возможно менее. Он не был в состоянии усвоить себе с надлежащей ясностью, что крестьянская свобода есть совершенно новый принцип, вводимый в государственную жизнь…».

Кроме того, он предлагал так провести освобождение крестьян, чтобы сохранить власть помещиков над ними. Из первоначальных соображений Ростовцева на сей счет:

«Оскорбления помещика и членов его семейства есть преступления уголовные: в сем случае оскорбление самого помещика равняется оскорблению своего отца. Помещик имеет право выслать из своего имения крестьянина, признанного им вредным и опасным».

Оставаясь по своим убеждениям сторонником крепостничества, но волею императора поставленный подготовить отмену крепостного права, Ростовцев оказался в тупике. Искать из него выход поехал за границу.

Там, под влиянием увиденного и в результате длительных размышлений, он постепенно изменил свое мнение относительно условий освобождения крестьян. Представление им земли за выкуп уже не казалось ему «химерами». Ростовцев написал царю четыре письма, в которых прослеживается трансформация его убеждений, заканчивающаяся признанием необходимости освобождения крестьян с землей. Поддававшийся внушению Александр II тем более близко к сердцу принимал слова своего соратника, которому доверял абсолютно. Убеждения Ростовцева становились убеждениями царя.

По возвращении в Россию он, уже больной человек, был назначен царем руководителем редакционной комиссии, готовившей условия освобождения крестьян. Царь оговорил, что назначение состоится, если Ростовцев примет на себя эти обязанности. На что тот отреагировал так: «Принимаю я на себя не с согласием, но с молитвой, с благоговением, со страхом и чувством долга. С молитвою к Богу, чтобы он сподобил меня оправдать доверенность государя. С благоговением к государю, удостоившему меня такого святого призвания. Со страхом перед Россией и перед потомством, с чувством долга перед своею совестью». Ростовцев добросовестно выполнил возложенную на него миссию. Руководимая им редакционная комиссия переработала массу материалов, поступавших из самых различных источников. Прежде всего, конечно, от губернских комитетов. Привлекались и запрещенные издания, в том числе и выходивший в Лондоне «Колокол» Герцена, беспощадно критиковавший «консерватора» Ростовцева, но наряду с тем публиковавший много ценной информации по крестьянскому вопросу.

Удивительно, как удалось при столь мощном сопротивлении крепостников, бывших в большинстве во всех комитетах, комиссиях и Государственном совете, провести-таки решение об освобождении крестьян с землей. Решающим здесь стала воля императора Александра, опиравшегося на здравомыслие Ростовцева, Милютина и других. По завершении работы Ростовцев писал Александру II: «Смотря с точки гражданского права, вся зачатая реформа, от начала до конца, несправедлива, ибо она есть нарушение прав частной собственности; но как необходимость государственная, и на основании государственного права, реформа эта законна, священна и необходима».