Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

Поражение часто деморализует, внушает пассивность (ее требуется не так уж много для того, чтобы полностью обессилить армию) и даже приводит к дезертирству, если позволяют обстоятельства [11] Война в Персидском заливе в 1991 году завершилась массовым дезертирством иракских солдат, ожидавших, что их враги будут обращаться с ними хорошо. Но подобная благожелательность в межцивилизационных войнах крайне редка. . Но способно оно и подхлестнуть людей, заставив их сражаться яростнее в следующих битвах, особенно если они осознали, что прежде прикладывали меньше усилий, чем могли. Это произошло с 8-й армией в ходе кампании в Северной Африке: слишком легко уступив в 1942 году дерзкому наступлению Роммеля, прошедшего через всю Ливию, большинство ее подразделений стали сражаться яростнее к тому времени, когда немцы пересекли Египет, достигнув Эль-Аламейна. В первом сражении, 1—10 июля 1942 года, британцы удержали свои позиции, не пустившись в отступление вновь; во втором, начавшемся 23 октября, они предприняли мощную контратаку.

Лидерство тоже может быть сильно укреплено победой, но столь же легко — и сойти на нет. Если успех уже был достигнут единожды или же несколько раз подряд, желание побуждать людей снова подвергаться опасностям сражения может пройти. Лидеров отступающей, потерпевшей поражение армии, которые сумели сохранить авторитет, горькие воспоминания о недавней неудаче нередко побуждают требовать от своих людей большего и стараться придать им сил, чтобы сделать это. Когда дело доходит до навыков и приемов военных действий, возможности не столь равносильны: победа сбивает с толку, а поражение учит.

В случае победы все привычные приемы, тактические решения и методы той или иной армии будут огульно сочтены верными или даже блистательными — включая даже те, что нуждались в серьезных улучшениях. Именно это случилось с израильской армией после ее впечатляющей победы в 1967 году. Быстро разгромив многочисленных египтян, надежно окопавшихся сирийцев и дисциплинированных иорданцев благодаря одной лишь комбинации танковых атак (без какой-либо поддержки с воздуха для воспрещения действий противника) [12] Воспрещение действий противника с воздуха (air interdiction) означает воздушные налеты на места концентрации сил врага и на линии снабжения, в противоположность «непосредственной поддержке с воздуха» (close air support), нацеленной на вражеские войска на линии фронта, чтобы помочь своим наземным силам. , командующие закрыли глаза на факты, свидетельствующие о том, что потенциально эта тактика была уязвима. Ведь Советский Союз мог начать поставлять, а арабы — использовать и массово разворачивать противотанковые и противовоздушные ракеты. Чудесная победа на трех фронтах в течение шести дней затмила собою полезные выводы, которые можно было бы сделать, проанализировав несколько эпизодов, в которых израильские войска потерпели небольшие тактические поражения и понесли неожиданные потери. Поэтому израильская армия не озаботилась усилением своих танковых подразделений за счет самоходной артиллерии и хорошо подготовленной пехоты, снабженной современными бронированными транспортными средствами. Вместо этого военный бюджет был потрачен на то, чтобы приобрести больше танков, и притом более совершенных; из-за этого очень мало средств выделили на артиллерию, а пехота, состоявшая по большей части из резервистов, осталась со своими устаревшими, времен Второй мировой войны, полугусеничными машинами с открытым верхом.

Когда в 1973 году снова началась война, танковые войска действовали вполне успешно в оборонительных боях, но понесли значительные потери при атаках на египтян, снабженных противотанковым вооружением, поскольку израильских танкистов не поддерживала ни артиллерия, которая могла бы подавить врага, ни пехота, которая могла бы уничтожить его напрямую. Похожая ситуация сложилась и с израильскими ВВС, которые без труда родили от ракет арабских ПВО в 1967 году и поэтому впоследствии предпочли приобрести больше боевых самолетов, чем средств радиоэлектронной борьбы. Правда, и в 1973 году израильская авиация была способна справляться с большим количеством более современных советских противовоздушных ракет в руках арабов, но лишь в том случае, если ей удавалось начать военные действия, систематически а-щкуя противника налетами на самых малых высотах, чтобы вражеские радары не могли их засечь. Когда же израильские ВВС были востребованы для того, чтобы наносить удары по наступающим арабским войскам вообще без какой-либо предварительной кампании по подавлению врага, они понесли большие потери из-за противовоздушных ракет и зенитных орудий.

Поражение — гораздо лучший наставник, чем победа. Неудача обостряет критические способности и ослабляет сопротивление переменам, свойственное защитникам статус-кво, поэтому предложение способа исправить ситуацию, скорее всего, не вызовет сильного отпора. Именно это случилось с арабами после их сокрушительного поражения в 1967 году. Они научились осознавать ограниченность своих возможностей и больше не пытались напрямую состязаться с израильтянами. Вместо попыток соревноваться с противником в прямых сражениях бронетехники арабы, отдавая себе отчет в том, что в маневренности они здесь значительно уступают, положились на статичную, но очень плотную противотанковую оборону; вместо воздушных сражений, где они не могли сравняться с противником, положились на плотную систему ПВО. В конце концов, они проиграли и войну 1973 года, но с гораздо менее разрушительными последствиями в сравнении с 1967-м. Египет захватил и удержал за собою некоторую территорию на Синайском полуострове, хотя и потерял значительно больше территорий в самом Египте.

То же самое произошло и с израильтянами. Все уроки, которые можно было извлечь благодаря тщательному рассмотрению того, что в действительности произошло в 1967 году, были наконец усвоены в 1973-м. В 1982 году, когда израильтяне вели следующую войну, их бронетехника и ВВС очень мало пострадали от ракетных средств обороны.

Если предположить, что промышленность и население все еще мобилизованы, побеждающая армия по-прежнему получает достаточно подкреплений, а возрастание ее силы будет обеспечено, даже если она продолжает наступать, то эти внешние составляющие могут упразднить логику «ослабляющегося вторжения». Но, если дело обстоит иначе, если наступающая армия не получает необходимого притока подкреплений, тогда в самом ее наступлении будет заложена тенденция к ее ослаблению, в то время как в поражении и отступлении армии, ранее терпящей поражения, будет заложена тенденция к ее усилению.