Патрик Бьюкенен - Смерть Запада

Первая заповедь нового евангелия звучит так: «Все образы жизни равноправны». Любовь и ее непременный спутник, секс, есть здоровые, благие явления, посему дозволены любые добровольные сексуальные отношения, — это личное дело каждого, не более того, и государство не вправе вмешиваться в эту область. Данный принцип — все образы жизни равноправны — подлежит фиксации в законе, а тех, кто отказывается подчиняться новым законам, должно наказывать. Если не уважаешь образ жизни соседа — значит, ты лицемер. Дискриминация по отношению к тем, кто исповедует образы жизни, отличные от твоего, — преступление. Зло, которое необходимо искоренить, — гомофобия, отнюдь не гомосексуализм.

«Не суди (да не судим будешь)» — такова вторая заповедь. Впрочем, революция не просто судит, она сурово преследует всех, кто нарушает первую заповедь. Как примирить между собой эти два положения?

Согласно катехизису революции, старинная христианская этика осуждала секс вне брака и объявляла противоестественными гомосексуальные связи по той причине, что основами этой этики служили суеверия, христианское двуличие, религиозные догмы и варварские традиции. Христианская этика жестока, она угнетает человека и потому служит преградой на пути к счастью; она несет ответственность за разрушение бессчетного количества жизней, особенно жизней тех, кого влечет к представителям собственного пола.

Новая этика основывается на просвещенности и уважении к другим. Зафиксировав христианскую этику в виде закона, государство нарушило права человека. Однако наша этика, преображенная в закон, раздвигает границы свободы и защищает права угнетаемых меньшинств.

Отсюда следует положение, оправдывающее сексуальную вседозволенность: поскольку кондомы и аборты необходимы для предотвращения нежелательных последствий свободного секса — от герпеса и СПИДа до беременности, — они должны быть доступны всем сексуально активным представителям рода человеческого (если понадобится, вплоть до пятого класса средней школы).

По новому катехизису использование школ для внушения детям иудео-христианских верований категорически запрещается. Напротив, школам следует прививать детям терпимость, толерантность ко всем возможным образам жизни, воспитывать в них уважение ко всем культурам, проповедовать «репродуктивную свободу» и желательность расовой, этнической и религиозной диверсификации. В новых школах уже не отмечаются такие праздники, как пасхальная неделя, знаменующая страсти Христовы, распятие и Воскресение Сына Божьего. День Земли, в который детям говорится о необходимости любить, оберегать и хранить мать-Землю, есть ныне день примирения с собой и день размышления, и ни одному школьнику не позволяется пренебрегать этим праздником. Движение в защиту окружающей среды, как писал ученый-традиционалист Роберт Нисбет, «стремительно превращается в третью волну, грозящую захлестнуть Запад; первой было христианство, второй — социализм» 3.

На самом деле культурная революция вовсе не стремится к созданию одинаковых условий для всех вер и всех религий; она ведет к новой этической гегемонии. После изгнания из школ Библии, книг святых отцов, религиозных символов и картин соответствующего содержания, после «устранения» церковных праздников эти школы, по замыслу революционеров, надлежит преобразовать в центры изучения новой веры. Вот что писал с обезоруживающей откровенностью о новой роли американских школ в 1983 году в журнале «Хьюманист» Джон Данфи:

«Битва за будущее человечества произойдет в учебных классах, и возглавят ее учителя, осознающие себя прозелитами новой веры, новой религии человечества… Эти учителя должны относиться к своим обязанностям столь же ревностно, как относились к ним наиболее прославленные проповедники, ибо они — те же пастыри, лишь вместо кафедр у них учительские столы… Классные комнаты должны стать и непременно станут аренами конфликтов между старым и новым — между загнивающим христианством, со всеми его присными, и новой верой человечности, обещающей людям мир, в котором наконец-то будет достигнута так и не осуществившаяся в христианстве идея любви к ближнему. И в этой битве победа будет за нами…» 4

Да, выясняется, что новая вера далеко не столь миролюбива, как ей хотелось бы казаться.

В политике новая вера находит свое выражение в глобализации и в скептическом отношении к патриотизму, поскольку из истории известно, что чрезмерная любовь к своей стране нередко приводила к подозрительности по отношению к соседям и, как следствие, к войнам. История цивилизаций есть история войн, поэтому новая вера намеревается уничтожить нации и национальные государства. Поддержка деятельности ООН, иностранной помощи, договоров о запрещении противопехотных мин, неприменении ядерного оружия и преследовании военных преступников, а также прощения долгов беднейшим странам — вот признаки «прогрессивного» человека, «прогрессивного» политика. Как только возникает новое надгосударственное образование — будь то Всемирная торговая организация, Киотский протокол по предотвращению глобального потепления или Международный суд ООН для военных преступников, — революция побуждает к передаче власти от соответствующих национальных органов управления этим наднациональным и надгосударственным образованиям.

Шелли однажды назвал поэтов «непризнанными законодателями мира» 5. Ныне поэтов в восприятии молодежи заменили сочинители песен; в 1960-е годы популярность «Битлз» не знала границ, а Джон Леннон претендовал на титул поэта-лауреата нового поколения. В песне «Imagine» Леннон в нескольких строках набросал свое представление о земном рае — рае постхристианской эпохи:

Сам себя называвший «инстинктивным социалистом», Леннон далее описывал мир без собственности, где каждый владеет всем. Тем не менее после его смерти в возрасте сорока лет, мир узнал, что Леннон обладал собственностью на 275 миллионов долларов, то есть являлся одним из богатейших людей на планете 7. Однако, несмотря на явную утопичность миров Леннона, его товарища по группе Пола Маккартни и Боба Дилана, эти миры остались привлекательными в глазах молодых. Ведь эти сочинители песен предложили новую веру со своей собственной версией рая — здесь и сейчас, в противовес христианству, основы которого внушали подросткам сызмальства. Как писал Дэвид Нобель, автор книги «Наследие Джона Леннона», этот человек прекрасно сознавал, чего он добивается и чего хочет добиться. В одном из интервью 1960-х годов Леннон шокировал Америку такими словами: «Христианство обречено. Оно увянет и исчезнет. С этим даже не нужно спорить — настолько все очевидно. Я знаю, что прав, а все остальные скоро убедятся в моей правоте. Мы сейчас куда популярнее Иисуса» 8.