Теодор Герцль - Обновленная земля

Было чудесное утро, с мягкими теплыми тонами. Электрический поезд вынес их в чарующий ландшафт. Фридрих почувствовал в себе весенние переживания ранней юности. Новая жизнь загоралась в нем при виде мирного труда на полях. Он едва решался признаться себе, что и близость красивой Мириам счастливо влияла на его настроение. Она предупредительно и чутко объясняла все, на чем останавливалось его внимание. Давид и Штейнек давали ему обстоятельные технические объяснения. Они находились в этой части восточно-иорданской области на своеобразной водораздельной линии. Фридрих, изучавший в свое время юриспруденцию, стоял, как и большинство среднеобразованных людей той эпохи, вдали от технического движения девятнадцатого столетия. Деятельность закрытых и открытых фабрик была ему совершенно незнакома. «Открытыми фабриками» Штейнек называл новейшие сельскохозяйственные машины, которыми они любовались из окон вагона. Эта местность представляла собою водораздельную линию, потому что здесь встречались воды с севера и с юга.

Фридрих думал, что старый ученый шутит, говоря о воде, бежавшей вверх. Но он скоро убедился, что на этот раз он говорит вполне серьезно. Сила волн гнала воду вверх: теперь не было больше надобности ставить мельничные колеса прямо под водяным стоком. Река, стремившаяся по уклону на протяжении пятнадцати, двадцати миль, двигала колеса, потому что ее сила вводилась в проволоки электрическим током. В конце девятнадцатого столетия эта задача была почти решена. В Америке водяная сила уже двадцать лет тому назад широко применялась. От Ниагары проведен был электрический ток на протяжении 162 километров. От Сен-Бернардинских гор шел ток в город Лос-Анджело в южной Калифорнии.

– Мы не преминули и эту мудрость позаимствовать у американцев и стали эксплуатировать водяные силы южного канала Мертвого моря и горных источников Ливана и Гермона.

– Истинными основателями нашей страны, – продолжал Давид – были водяные техники. Осушение болот, орошение бесплодных пространств и система водяных путей – вот что было основанием нашей культуры.

Через полтора часа езды они приехали к месту образцового хозяйства, которое велось на большие средства благотворительным учреждением под высшим присмотром Общины. Директор этого огромного богатого предприятия водил их по великолепным отделениям усадьбы и давал объяснения. Особенное удивление

Фридриха вызвала центральная электрическая станция подле директорского дома. Все стены покрыты были пуговками, углублениями, нумерами и дощечками. Две молодые изящные дамы совершали над ними какие-то манипуляции по указанию господина, стоявшего за пультом и поминутно подносившего к ушам телефонную трубку. Фридрих вопомнил, что видел уже такой зал в центральной телефонной станции. Директор объяснил ему, что посредством управляемых проволок отсюда направляется во все места хозяйства водяная сила. Из этого зала снабжаются водяной силой не только лоди, но и все входящие в хозяйство промышленные отделения: сахарный завод, пивоварня, винокуренный завод, мельница, крахмальная фабрика и проч.

Хозяйственные службы, которые они осматривали, дороги, поля, фабрики, устроены были по последнему слову сельскохозяйственной науки, везде царили чистота и порядок, и вся огромная хозяйственная машина работала ровно и бесшумно. Фридрих остановил свое внимание на группе рабочих, проходивших мимо. Они были все одинаково одеты, у одних лица были хмурые, у других вид был робкий, угнетенный. За ними шли надсмотрщики, которые отдали директору честь по военному.

– Мы до сих пор столько удивлялись и восхищались, – сказал Фридрих, – что, быть может, вы соблаговолите выслушать и критическое замечание.

– Конечно, – ответил Давид, – в чем дело?

– Мне эти рабочие кажутся очень угнетенными, словно великолепные машины, которым они служат, подавляют их. И к чему вся эта блестящая постановка дела, если люди не чувствуют себя счастливыми в этих условиях? Я вспомнил при виде людей – фабричных рабочих прежних времен. Правда, у этих вид не такой печальный и, во всяком случае, более здоровый, но какое-то сходство меж ними есть. И меня это удручает. Тем более, что эта усадьба принадлежит благотворительному обществу. Мне кажется, что люди здесь должны глядеть веселей. Откровенно говоря, я несколько разочарован.

Директор о удивлением взглянул на него и обратился к остальным спутникам.

– Разве доктор Левенберг не знает, где он находится?

– Нет, – сказал Давид. – Мы умышленно утаили это от него, для того, чтобы невольное пробуждение не ослабило впечатления. Мы хотели изумить его тем, что это образцовое хозяйство – только колония для преступников.

– Возможно ли? – воскликнул Фридрих. – Это колония для преступников? Это, конечно, меняет мой взгляд на дело. Какие же у вас результаты наблюдаются?

– Преступники выздоравливают здесь и нравственно, и физически, – ответил директор. – Большинство начинает любить деревенскую жизнь и не желает возвращаться к другой. Отбыв наказание, они охотно остаются здесь и переходят в разряд платных рабочих, или же поселяются на вновь приобретаемых ими участках земли. Чистый доход с предприятия идет на покупку этих колоний, которые уже через несколько лет начинают погашать затраченные на них суммы. Мы из отбросов общества вновь создаем людей…

Из Безана они уже всем обществом отправились дальше в автомобиле. Дорога их лежала через южную часть Иорданской долины. Отличное шоссе часто огибало извилистое русло реки. Иорданская долина была вся в весеннем цвету, поля покрывала яркая пышная зелень. С восточных и западных холмов блестели живописные колонии и болыше и маленькие города. От времени до времени проносились поезда. Движение по шоссе было довольно оживленное. Большинство иностранцев, проводивших зиму в известном на весь мир курорте, Иерихоне, в это время уже возвращались оттуда. Здесь, в Иорданской долине было уже слишком тепло для баловней судьбы, убегавших из Европы от суровой зимы. Навстречу часто попадались автомобили с оживлеными элегантными пассажирами. Они ехали в противоположную сторону, на север, потому что самым модным местом в весеннем сезоне считался Ливан. В конце апреля эта изысканная публика уезжала в Бейрут и оттуда возвращалась в Европу, если не предпочитала более короткий путь на Константинополь в курьерских поездах мало-азиатской дороги.

Но в Иорданской долине, которую покидали избалованные жуиры, оставалось еще много жизни, сверкающей и ликующей.

Иорданские поля, отлично обрабатываемые, благодаря искусному ведению хозяйства, приносят наибольшие доходы. Рис, сахарный тростник, табак и хлопчатая бумага дают на этой почве великолепные урожаи.