Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

В то сложное время было нелегко всем, и все же положение военных специалистов, которые оказались между Сциллой и Харибдой, было, наверное, самым печальным. С одной стороны, к ним с недоверием относились мало что понимавшие в военном искусстве и предпочитавшие организованности и дисциплине партизанщину командиры и солдаты из рабочих и крестьян, которые, помимо всего прочего, видели в них белую кость. С другой — их всячески третировали высокопоставленные партийцы, видевшие в них потенциальных предателей. И не случайно именно Северный Кавказ стал центром «военной оппозиции», а ее признанными лидерами такие гиганты военной мысли, как бывший слесарь Клим Ворошилов и бывший кавалерийский вахмистр Семен Буденный, всячески поощряемые своим могущественным покровителем.

На место Снесарева новым командующим созданного на базе Северо-Кавказского округа Южного фронта был назначен Павел Павлович Сытин. Бывший царский генерал, генштабист, он добровольно вступил в январе 1918 года в Красную Армию. Однако Сталин не сработался и с ним. Дело дошло до того, что он самостоятельно отстранил Сытина от командования фронтом и поставил на его место Ворошилова. «Сытин, — написал он в своей очередной телеграмме в Москву, — не может, не желает и не способен защищать Царицын». Таким образом Сталин отказался подчиняться приказу председателя Реввоенсовета республики Троцкого о невмешательстве в оперативные распоряжения командующего фронтом.

Троцкий обратился в ЦК, и уже очень скоро Сталин получил телеграмму председателя ВЦИК Свердлова. «Все решения Реввоенсовета (республики), — писал тот, — обязательны для военсоветов фронтов. Без подчинения нет единой армии... Никаких конфликтов не должно быть».

Но... все было напрасно, Сталин продолжал гнуть свою линию. На этот раз Троцкий не стал заниматься бессмысленными препирательствами и, прибыв в Козлов, куда он предлагал перевести командование фронта, издал приказ Южному фронту. «Бывало, даже не раз, — писал он, — что командиры отдельных отрядов не выполняли боевых приказов, шедших сверху. Этот пагубный преступный образ действий будет отныне уничтожен с корнем». В этом же приказе он потребовал вернуть Сытина на место командующего армией.

Сталин и не подумал сдаваться и при поддержке Ворошилова и члена Военного совета Минина отказался довести приказ Троцкого до войск. Терпение Троцкого лопнуло, он обратился за помощью в ЦК, и тот, в какой уже раз, предложил Сталину и Военному совету фронта подчиняться приказам Реввоенсовета. Но... куда там! Сталин и Ворошилов обратились непосредственно к Ленину с письмом, в котором уверяли его, что Троцкий собирается вверить судьбу фронта «человеку не только не нужному на фронте, но и не заслуживающему доверия и потому вредному... Губить фронт, — заканчивали они свое письмо, — ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны».

Более того, Сталин потребовал осудить и поведение самого Троцкого, который шел на поводу у «предателей из военных специалистов» и «самым неподобающим образом обращался с видными членами партии».

Однако Ленин и не подумал поддерживать Сталина, поскольку почти одновременно получил телеграмму от Троцкого. «Категорически настаиваю на отозвании Сталина, — писал тот. — На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат. Тем не менее я оставлю его командующим армией при условии подчинения командующему Южного фронта Сытину».

Сталин был вызван в Москву и имел настолько тяжелый разговор с Лениным, что тут же подал заявление об отставке с постов члена РВС республики и Южного фронта. Наряду с его самоволием Ленину совсем не нравилось и то, что Сталин вместе со своим ближайшим окружением вел в Царицыне весьма веселую жизнь и слишком увлекался «зеленым змием». И, как говорили очевидцы, выйдя из кабинета вождя, Сталин зло бросил: «Донесли сволочи!»

Правда, уже на следующий день Сталин еще раз беседовал с Лениным и забрал свое заявление. Он выразил желание остаться на Южном фронте и обещал подчинить Ворошилова Сытину. Довольный достигнутым пониманием Ленин обратился к Троцкому с просьбой «приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным».

Троцкий отреагировал мгновенно и начал «налаживание» с того, что вывел Ворошилова и Минина из Реввоенсовета фронта и перевел штаб в Козлов. Ворошилов попробовал было возмутиться, но Троцкий очень быстро сбил с него спесь, пообещав отдать под суд. Все эти разборки не могли не отразиться на военной обстановке, и пока шли все эти препирательства, белые захватили Северный Кавказ и чуть было не взяли Царицын.

Сегодня трудно сказать, кому именно пришла тогда идея собрать на самом опасном участке всю артиллерию. Да, это было рискованно, но когда командовавший артиллерией армии Кулик доложил Сталину о том, что оставил несколько дивизионов на флангах, тот сурово отчитал его. «Мы должны, — сказал он, — мы обязаны пойти на этот риск!»

Риск оправдался, и когда утром 17 октября казаки пошли в атаку, их встретил убийственный огонь почти 200 орудий! Второе наступление белых было отбито. Однако уже очень скоро белые снова обложили Царицын, и главком Вацетис в телеграмме командованию 10-й армии (командующий Ворошилов) сообщал: «Катастрофическое положение Царицына всецело ложится на вашу ответственность, ибо произошло исключительно от вашего нежелания работать с комфронтом Сытиным».

Сталин же обвинил во всех смертных грехах военных специалистов и потребовал заменить «генштабистов коммунистами», словно наличие партбилета заменяло знания в объеме военной академии. Троцкий, со свойственной ему желчной иронией, ответил: «Больше всех вопят против применения офицеров либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, пьянствуют, бездельничают, а когда проваливаются, — взваливают вину на генштабистов».

Но как это было ни печально для дела, проигравшим оказался все-таки Сытин, которого арестовали по совершенно надуманному обвинению в «самовольной отправке в Тамбов вагона с невыясненным грузом» и сопроводили в Москву. Там с генерала были сняты вздорные обвинения и его назначили начальником военно-административного отдела управления делами Реввоенсовета.

Расправившись с ненавистным генералом, Сталин попытался сместить и самого Троцкого, обвинив его в «сумасбродных приказах» и чрезмерном доверии «военным специалистам из буржуазии». «Я не люблю шумов и скандалов, — писал он, — но чувствую, что, если сейчас же не создадим узду для Троцкого, он испортит нам всю армию в угоду «левой» и «красной» дисциплине, от которой тошно становится самым дисциплинированным товарищам». Ну а воспрянувший духом Ворошилов снова стал подчиняться только Сталину, чем и обеспечил себе смерть в собственной постели.