Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 5

При этом механизм взаимного наказания порочными людьми друг друга (а также и самонаказания) имеет как минимум три взаимосвязанных аспекта:

— Физический (нанесение друг другу какого-либо физического или материального вреда). [113]

— Духовно-эгрегориальный, мистический (борьба людей друг с другом на уровне эгрегориального противостояния, что часто воспринимается как вмешательство богов в жизнь людей, поскольку каждый человек включён в определённый набор эгрегоров, управляющих его поведением и способных творить «чудеса»).

— Организация природных стихий (воздействие на людей природных, геологических, тектонических и прочих явлений, характер проявления которых зависит от людской духовной и вещественной жизни).

При всём этом накопленное людьми объективное Зло остаётся в пределах Земли и помимо вещественного мира ограничено духовным миром людей — Ноосферой Земли: дальше Ноосферы объективному Злу выхода не имеется. Поэтому людская борьба со Злом — это и борьба людей друг с другом в вещественной и духовной сферах ( на уровне дел, слов и идей ) и борьба людей самих с собой (Добро и Зло борются в психике каждого человека) — на уровне процессов, идущих в психике каждого.Примерно также обстоит дело и с воздаянием раем « за верное служение Богу в мире людей ». Никакого рая Бог не предусмотрел: просто, победив своё же Зло на Земле (духовно и вещественно), люди сами должны преобразить Землю в «рай».

Считается, что Заратуштра стал первым, кто учил о посмертном суде над каждым человеком, о рае и аде, о грядущем воскресении тел, о всеобщем «Последнем Суде» и о « вечной жизни воссоединявшихся души и тела ». Эти представления стали впоследствии достоянием нескольких мировых религиозных систем человечества — в первую очередь иудаизма, библейского христианства и ислама. Однако только в самом зороастризме они имеют между собой красивую и полную основу, логическую связь, потому что Заратуштра настаивал и на исконной благости материального мироздания и соответственно плотского тела и на непоколебимой беспристрастной божественной справедливости — как он её понимал. По Заратуштре, спасение каждого человека зависит от совокупности его мыслей, слов и дел, в которые вмешиваться и изменять, из сострадания или же по своей прихоти, не может ни одно божество.

Последнее — великое заблуждение Заратуштры, вошедшее в мировоззрение миллионов людей . Бог вмешивается в жизнь людей, поддерживая Добро и Праведность — ненавязчиво указывая внимательным людям через Язык Жизни праведный путь. Но зороастрийцы ( похоже впервые в истории становления религиозного монотеизма ), отгородясь догматами своего «добра» и «зла» от Языка Жизни, так и остались глухи ко всегда Добрым призывам Бога, считая Его «невмешивающимся». [114]

При более позднем переходе от восточного дуализма к строгому монотеизму ( иудаизм, «христианство», ислам ) основные черты «характера», приписанные « дуалистическому » Богу зороастризмом, остались. Главное, что после зороастризма в «характер» Бога крупнейшими религиозными системами был «записан» всё тот же восточный дуализм , адаптированный к строгому монотеизму: Богу приписали не только поддержку Добра, но и мстительную борьбу со Злом (перепутав и канонизировав « добро и зло ») с вытекающей из системы восточного дуализма доктриной посмертного воздаяния, которой якобы руководит Бог. В общем, восточный дуализм не ушёл в прошлое вместе с иранским зороастризмом, он так и остался достоянием мировоззренческих систем основных мировых религий. На этом позитивный (в смысле постижения людьми Правды жизни) духовный прогресс надолго приостановился.

Люди издревле принимали эгрегориальную магию как явления вмешательства в их жизнь Бога (богов). А поскольку эгрегоры — творение самих людей, то и «характер» Бога (богов) соответствовал тому содержанию (эгрегориальным матрицам-«штампам»), которое люди когда-то сами заложили в эгрегоры-боги, руководствуясь своим несовершенным мировоззрением .Первой религиозной системой, которая «канонизировала» эгрегориальное «добро-зло», как взаимоотношения Бога с людьми и Бога со «злом-добром» , был зороастризм. Но именно основой зороастризма и явился восточный дуализм с его доктриной посмертного воздаяния ( мировоззренческая основа древних индоиранцев ).

Одновременно с «канонизацией» такого дуалистического «характера» якобы Бога, порочный духовно-мирской круг надолго замкнулся: люди эгрегориально замкнулись на «Бога»-эгрегор (эгрегоры) с соответствующим последнему «характером». Культурно-религиозная и «каноническая» поддержка «характера» выдуманного «Бога» обеспечила на столетия и тысячелетия поддержку крупнейшей эгрегориальной иллюзии-мистерии, передавшейся другим религиозным системам.

Для большей полноты ощущений и представлений мстительного «характера» зороастрийского «Бога» приведём отрывок из Авесты. Согласно зороастрийской вере посмертный суд над душами поручен Митре, [115]по обеим сторонам которого восседают Сраоша и Рашну, держащий весы правосудия. На этих весах взвешиваются мысли, слова и дела каждой души: «добрые — на одной чаше весов, дурные — на другой. Если добрых дел и мыслей больше, то душа считается достойной рая» и наоборот. «Характер» Митры — высшего судьи Ахура-Мазды — можно увидеть в одном из яштов Авесты (10 глава «Михр-яшт»): [116] [117]

1. Сказал Ахура-Мазда Спитаме-Заратуштре: «Когда я создавал Митру многопастбищного, тогда наделил [я] его такими качествами, чтобы был он достоин почитания и восхваления[в такой же мере], как я сам, Ахура-Мазда.

2. О Спитама, губит всю страну человек, нарушающий договор, [118]нанося [этим] такой же удар по всему причастному Арте, как и сто кайадов. [119]Не нарушай договора, о Спитама, ни того, что заключаешь с [представителем] друджевского [мира], [120]ни того, что [заключаешь] с единоверцем, причастным Арте; обоюдный ведь договор: и друджевский и артовский».

4. За блеск его и Хварно я буду чтить Митру многопастбищного, вознося молитвы и [совершая] жертвенные возлияния. Митру многопастбищного мы чтим, который [дарует] мирное, хорошее житьё арийским странам.

<���…>

7. Митру, многопастбищного, <���…> бдящего, мы чтим,

8. которому молятся правители стран, идя на бой против кровожадного вражеского войска, когда смыкаются [его, врага] боевые порядки [на территории] между двумя странами, [находящимися] в состоянии войны,

<���…>