Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 5

Поэтому «духовная» интеллигенция-«элита», развращённая тунеядством и западными ценностями ( особенно в после сталинский период — в период «застоя» ) [387]прекрасно понимала, что никакого посмертного воздаяния от «социализма» ждать не стоит. А значит после смерти — полное забвение — даже если и случиться прославиться при жизни [388]«службой трудовому народу».

К моменту объявления «перестройки» (1985 год) «духовная» интеллигенция так постаралась на поприще разложения социалистического строя, что трудящиеся массы уже не только ощущали, но и знали о двойных стандартах «социалистической» высшей «элиты». [389]Последнее стало решающим фактором отказа большинства от честного труда ( вместе с имитацией посмертного героизма, как эха посмертного воздаяния ) на «элитную» верхушку. Русский народ-толпа не желали трудиться не на благо Родины, общества — а на «элиту». К тому же большая часть толпы уже была заражена «элитным» тунеядством от субкультуры либералов. Всё это открыло путь возврату православия.

Но при всём этом не надо забывать, что в духовном наследии интеллигенции и толпы осталось «христианство» (прошло всего три-четыре поколения, как его не стало на уровне государства). «Духовная» интеллигенция в своём большинстве задолго до 1985 года тайно тянулась ко временам православия, память об удобствах которого не отпускала психику неустойчивых либералов. И вот, как только в Россию вернули духовную власть церкви, либералы в своём большинстве ухватились за такую возможность опять обрести пожизненный и посмертный покой в лоне церкви.

Мы начали разговор о «духовной» интеллигенции и о народе-толпе, следующей культурным ценностям, которые эта интеллигенция опускает «вниз», с вопроса, «о чём тосковали либералы в период «социализма»?». И получили на него ответ: о доктрине церковной «справедливости», которую они обрели вместе с возвращением православия, духовно вернув российское общество вспять. [390]Напомним, что бессознательную тоску по церковной доктрине посмертного воздаяния (согласно которой попасть в рай можно не трудившись вообще, а лишь следуя всем рекомендациям церкви) наиболее кратко за «духовную» интеллигенцию времён «социализма» выразил Б.Окуджава в песне таможенника Верещагина: Не везёт мне в смерти. Культуру обязательного воцерковления «духовная» интеллигенция, как и положено по статусу «культурной мафии», передаёт в высший эшелон «элиты» и в толпу. Высшей «элите» это подходит, поскольку она всегда грешна (а грехи в церкви отпускают за плату) и не трудится в сфере материального производства, а толпа, которая тоже всё меньше желает трудиться (видя несправедливость этого мира) подтягивается к церкви, пытаясь обрести посмертную «справедливость».

Теперь, после возвращения в лоно православия, вся «элита» (за малым исключением) получила возможность пребывания в иллюзии « везения в смерти ». Но Павел Верещагин из «Белого солнца пустыни» продолжает припев дальше: « Не везёт мне в смерти — повезёт в любви ». Что этим продолжением имеет в виду «духовная» интеллигенция?

Ответ нужно искать, рассматривая всю песню целиком. Про любовь Верещагин поёт следующее: « Ваше благородие, госпожа чужбина. Жарко обнимала ты, да только не любила. В ласковые сети, постой, не лови! Не везёт мне в смерти — повезёт в любви! ».

Только в Русской цивилизации тосковать по русской религии ( беззаветная и внеконфессиональная вера Богу ) может даже отпетый либерал-интеллигент. [391]Притом такая тоска появилась лишь после снятия церковного гнёта со всего русского народа — тогда, когда интеллигенция почувствовала « невезение в смерти » (библейская концепция), она же стала тосковать по « везению в любви » (Русская концепция).

Если первое — зороастрийско-«христиансткие» иллюзии посмертной справедливости, то второе вполне может означать Любовь( с большой буквы), которой больше всех сопричастны Русские люди, потому что Русскость это всеЧеловечность, истинная земная (а не посмертная) справедливость. Возможно, что только Русская цивилизация в период с какого-то момента I тысячелетия до н. э. по 7–8 века н. э. (то есть, не менее 1000 лет) жила самым справедливым жизнестроем из всех региональных цивилизаций. И это Русское духовное наследие — тоже является духовным наследием всех, кто попадает под «географию» Русской цивилизации — в том числе и «духовной» интеллигенции. К тому же известно, что Бог есть Любовь.

Снятие церковного духовного гнёта на период около 70 лет (с 1917 по 1991 гг.) благотворно сказалось даже на психике самой продажной и верноподданной любым хозяевам [392]российской прослойки — «духовной» интеллигенции. Именно в этот период появилась формула: «В смерти [393]не следует искать везения — везение нужно искать у Бога, обретая Его Любовь.» [394]Чего можно говорить о простых тружениках: они тоже активно познавали суть этой формулировки.

« Ласковые сети » религиозной системы, завезённой на Русь с « чужбины », давали и дают человеку лишь иллюзию прижизненного успокоения и умиротворения ( нечто вроде религиозного самоуспокоения посмертного воздаяния: мол в жизни нет справедливости, а я к ней стремлюсь, значить я получу её с помощью церкви, приобщившись к чужбинной вере ), но не обеспечивают постоянного пребывания человека в чувстве всеобщей Любви ( к чему бессознательно тянутся все люди ). Последнее может обеспечить лишь Бог — помогая человеку в его объективно праведных мыслях и делах.

Раз уж разговор вернулся к знаменитой песне Павла Верещагина, то следует отметить, что в её куплетах отразилось мифологизированное сознание( и бессознательное — даже в большей мере ) «духовной» интеллигенции( видимо эта психическая мифологизация вошла в генетику «элиты» и воспроизводится среди тех людей, кто попадает под «элитный» эгрегор ). Песня начинается куплетом про удачу , а заканчивается куплетом про победу . Эти обе функции в зороастризме были приписаны Митре — «Богу», приносящему удачу и победу . Мало того, в древнеиранском, древнегреческом и римском политеизмах было принято распределение «обязанностей» между богами (которых считали «господами» над людьми: [395]отсюда и « госпожа удача», «победа » и другие) [396]по особенностям пантеона: были боги и богини победы, любви, удачи, смерти… и тому подобные. [397]

Про разлуку Павел Верещагин поёт следующее: « Ваше благородие, госпожа разлука. Мы с тобой родня давно, вот какая штука. Письмецо в конверте, погоди, не рви! Не везёт мне в смерти — повезёт в любви! ». Речь идёт о « разлуке » между библейской культурой и Русской культурой, чувство которой ( чувство разлуки ) разрывает психику верующих людей, живущих в России. [398]Но при всяческом напоминании о Боге истинном, через Язык Жизни или через других людей верующий «христианин» как правило шарахается в сторону церкви, наиболее понятной ему и доступной его безвольной натуре ( не надо трудиться над своей психикой — достаточно обрести покой на исповеди у батюшки ) — разрывая очередное «письмецо в конверте» от Бога.