Владислав Шурыгин - Как воюют на Донбассе

О взрыве подлодки «Синдуракшак»

Заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин считает очевидным то, что взрыв подлодки в Мумбаи может нанести урон имиджу российской оборонной промышленности. «Если это технические проблемы, то, естественно, это нанесет ущерб имиджу российской оборонки», — сказал он Firstnews.

Ну дает «эксперт»!

Нет, ну я все понимаю, комментируешь иногда на ходу, не всегда грамотно слова расставляешь, но чушь-то чего нести? «Ущерб имиджу российской оборонки», с чего это?

По пунктам для «эксперта»:

Подлодка «Синдуракшак» проекта 877 ЭКМ (по классификации НАТО — Kilo) была построена в 1997 году на заводе «Адмиралтейские верфи» в Санкт-Петербурге по заказу ВМС Индии. То есть лодка в строю уже ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ!

«Синдуракшак» недавно прошла средний ремонт и модернизацию в центре судоремонта «Звездочка» в Северодвинске. Поясню: средний ремонт — это ремонт, который проводится на корабле по достижении им середины срока службы. У нас корабль в среднем служит двадцать пять — тридцать лет. Это значит, что через десять лет службы он должен встать на ремонт, который гарантирует ему еще не менее десяти лет полноценной службы. Меняются и «капиталятся» многие важнейшие механизмы, часто корабль в среднем ремонте модернизируется, на него устанавливаются новые системы и вооружение.

Конкретно в ходе модернизации «Синдуракшак» на ней был установлен новейший комплекс ракетного вооружения Club-S, гидроакустический комплекс Ushus, радиолокационная станция Porpoise, система радиосвязи CCS-MK-2. Также была проведена модернизация систем охлаждения.

29 января 2013 года «Синдуракшак» вышла из Северодвинска и 29 апреля прибыла в порт Мумбаи, зайдя по дороге в порты Картахена, Александрия и Порт-Саид, пройдя больше 6 тысяч морских миль!

И вот сегодня эта лодка погибла.

Совершенно очевидно, что причина не в качестве нашей техники и не в «технических проблемах» лодки. За 6 тысяч морских миль все проблемы вылезли бы сто раз, не говоря уже о том, что все проблемы были выявлены и устранены на послеремонтных испытаниях. Поэтому фраза о «технических проблемах» данной лодки просто смешна.

Теперь об обстоятельствах гибели лодки. «Синдуракшак» находилась на базе, велся межпоходовый ремонт. Полного экипажа на борту не было. Но, как сейчас известно, на лодке работало 18 моряков. Они занимались перезарядкой аккумуляторных батарей. У дизель-электрических подлодок есть уязвимое место — аккумуляторная батарея. Как сказал РИА Новости капитан первого ранга запаса, бывший старший специалист по электромеханической части Тихоокеанского флота, Александр Литвинчук: «При нормальной эксплуатации она не представляет угрозы. Но при неправильном вентилировании происходит накопление водорода до четырех процентов. Тогда может произойти взрыв водородной смеси».

С большой долей вероятности именно его мы и наблюдали на видео из Мумбаи. При этом я бы не стал утверждать, что этот взрыв является взрывом боекомплекта. При взрыве полного БК лодку просто бы разметало в клочья, а здесь мы имеем затонувшую лодку, часть которой даже находится на поверхности. С большой долей вероятности перед нами элементарное нарушение техники безопасности и технологии работ.

Всего с 1986 по 2000 год Индия закупила у России 10 подлодок такого класса. При этом проект 877 — один из самых удачный в классе дизель-электрических лодок. Не зря в свое время в НАТО ее прозвали «черной дырой» за скрытность и бесшумность.

Вот и хочется задать вопрос: и где тут ущерб имиджу России?

Северный флот вчера, сегодня и завтра

…Из Москвы мы вылетели уже в темноте. Немолодой лизинговый «бобик», «Boeing 737», подрагивая и поскрипывая бесчисленными сочленениями, отжавшись от бетона внуковской полосы, начал карабкаться на эшелон, оставляя внизу справа огромное электрическое зарево Москвы. Оно ужималось и отдвигалось все дальше за спину, и скоро за иллюминатором была лишь только тьма. Но ночь была недолгой. Совершенно неожиданно за иллюминатором, на западе, забрезжила багряная заря. Тьма стала растворяться в серой мгле сумерек, а еще через полчаса из малиново-оранжевой зари вдруг совершенно неожиданно густо брызнули лучи солнца. При этом мы не летели за ним, догоняя день. Нет, солнце появилось откуда-то слева. Сумерки тут же сменились сизой вечерней дымкой. Под плоскостями ослепительно засеребрились бесчисленные озера, а из-за горизонта выглянул ослепительный край солнечного диска. В Мурманске мы сели уже почти при ясном дне. Светило солнце, за дверями аэропорта на выходящих пассажиров наваливался густой головокружительный запах цветущего шиповника, того, который у нас отцвел уже месяц тому назад. На градуснике аэропорта светились цифры «+26». На часах была половина двенадцатого ночи.

— Это в Питер народ едет белые ночи смотреть, экзотикой наслаждаться. У нас обычно от белых ночей уезжают, — словоохотливый водитель рассказывал о мурманской жизни. — Здесь в июне солнце вообще не заходит. Спать можно только при зашторенных окнах. Не все это переносят. Но полярная ночь — это еще хуже. Круглые сутки темно. Зато у нас служить легко.

— Это почему? — я с любопытством встрепенулся

— Так что той службы? Всего два дня… — и, поймав мой удивленный взгляд в зеркале заднего вида, засмеялся, понимая, что я попался на его шутку. — У нас же дни полярные. По полгода. И ночи такие же. Вот и служат солдаты на Севере всего два дня. А теперь так вообще всего на один день в армию идут… — и он снова весело хмыкнул…

За окнами авто мелькал странный лес. Точнее, подлесок. На бесчисленных гранитных скалах и «черепах» густо теснились невысокие, в руку толщиной, деревца, в основном береза. Но среди березняка часто мелькала рябина с ее наливавшимися оранжевыми тяжелыми кистями ягод. Тут было царство мха всех цветов и расцветок и царство воды. Справа и слева от дороги непрерывной чередой мелькали зеркала и блюдца озер. Они были всех размеров — от небольшого бочага до роскошных «швейцарских», которые обычно украшают туристические проспекты, — при этом располагались на разных высотах, иногда почти балконами, друг над другом.