В Стрелецкий - Мракобесие

* * *

Я отнюдь не собирался брать Федорова "на пушку". Собранные материалы вполне позволяли неплохо с ним познакомиться. Знал я, что этот человек очень невыдержанный и говорливый. Может заморочить голову любому. В прошлом Федоров работал на заводе "Хромотрон". Потом перешел главным инженером в спорт-общество "Динамо", затем стал "челноком" - мотался за шмотками за рубеж. В 1990 г. Федоров создал первый в стране частный теннисный клуб "Петровский парк". Там-то он и познакомился с Тарпищевым. Шамиль Анвярович в то время был изгнан из Госкомспорта, Федоров же согласился разместить в своем клубе тарпищевский офис. Расположить к себе доверчивого Тарпищева не составило для него особого труда. Когда Тарпищев организовал НФС, он назначил Федорова своим заместителем...

* * *

В подтверждение своих слов я достал оперативную справку по НФС, подготовленную СБП. - Конечно, эта справка далеко не полная, но смысл ее совершенно ясен и понятен. То, что в последнее время стало твориться в НФС, вызывает у нас массу вопросов. Федоров сидел, как на иголках. К чашке кофе он даже не притронулся. - Борис Владимирович, - продолжал я, - за деятельностью НФС мы пристально наблюдаем уже в течение полугода. Известно нам многое. Не только нам, но и другим правоохранительным структурам - ФСБ, МВД, Налоговой полиции. Вы даже представить себе не можете объема нашей информации. Но по-прежнему наблюдать за всем молча мы больше не в силах. Было бы правильно, если бы сейчас вы отложили все свои эмоции и внимательно меня выслушали. Те деньги, которые вы распылили по разным структурам, вам в НФС надо вернуть. Если не сделаете это добровольно, то я обещаю, что государство навалится на НФС всей своей мощью и последствия станут для вас уже необратимыми. - Это государственный рэкет! - вскричал Федоров. - Вы не имеете права! Это частная собственность. Я засмеялся: - Бросьте. Вы же отлично знаете, что это не так. Все ваши коммерческие структуры появились исключительно благодаря государству, государственным льготам, кредитам. А значит, и деньги - казенные. - Я не позволю разговаривать с собой таким тоном! Это произвол! Я известный человек, а не какой-то мальчишка!!! На Федорова было страшно смотреть. Его глаза метали молнии, галстук съехал набок. - Я работаю в предвыборном штабе Бориса Николаевича! Мне доверено ответственное дело! - Да, мы в курсе. Но знаем мы и то, что вы передали в штаб 10 миллионов долларов безо всяких документов. Это уголовно наказуемое деяние, и эти деньги тоже надо вернуть. И чем быстрее, тем лучше. Дальнейшую часть разговора пересказывать я не хочу. Все ограничивалось немилосердным со-трясанием воздуха со стороны Федорова, заверениями, что он чист и честен, грязными выпадами и инсинуациями в адрес Тарпищева. - Вы что же, думаете, Тарпищев о государственных интересах печется? Как бы не так! Он за свой карман боится. "Какая же ты мразь, - подумал я. - Тарпищев вывел тебя в люди, а ты платишь в ответ черной неблагодарностью". Беседа длилась около часа. Под конец мне надоело заниматься переливанием из пустого в порожнее. Я сказал: - Что ж, очень жаль, Борис Владимирович, что вы меня не поняли. Сожалею. Думаю только, что сожалеть вскоре придется и вам. Уже стоя на пороге, Федоров обернулся и посмотрел на меня. Его глаза были полны ужаса. "Загнанный кролик иной раз опаснее тигра", - вспомнилась восточная поговорка.

* * *

Прямо из моего кабинета Федоров побежал в дом приемов "ЛогоВАЗа" - к своему новому другу Березовскому. Поведал Борису Абрамовичу о "государственном рэкете", о том, что его прижали к стенке. Просил помощи и советов. Березовский мгновенно оценил всю пикантность ситуации. Судьба сама давала ему в руки козырные карты. Вскоре Березовский при помощи Федорова и "писателя" Юмашева, будущего руководителя администрации президента, устроил концерт для одного особо важного зрителя - для дочери президента Татьяны Борисовны Дьяченко. Эти ребята давно уже обхаживали семью Ельцина, пытались втереться в доверие. Но полной власти еще не имели. На пути необъятной глыбой стоял Коржаков. Во что бы то ни стало им надо было опорочить Александра Васильевича в глазах семьи. И тут такой подарок судьбы! Федоров исполнил свою роль блестяще. Татьяне Борисовне была нарисована жуткая картина: Коржаков, Барсуков и Тарпищев хотят его (Федорова) убить, они вымогают у него деньги, к нему специально приставили бандита, с бандитами эта троица связана прочно и неразрывно. Назывались клички, имена, суммы. Березовский проявил себя неплохим режиссером. Время от времени он задавал наводящие вопросы, подводил Федорова к нужной мысли. Не стань Борис Абрамович бизнесменом и проходимцем, из него получился бы неплохой театральный деятель. Впоследствии стенограмма этой беседы была опубликована в "Новой газете". Статья называлась "Фавориты" и наделала немало шума. Но это произошло лишь в июле, когда Коржаков и Барсуков были уже уволены. Пока же, весной, все было по-другому. О существовании такой аудиозаписи мы узнали уже на следующий день. Березовский, весь в мыле, прибежал к Барсукову и трясущимися руками отдал Михаилу Ивановичу кассету с записью. Борис Абрамович, видимо, сам испугался того, что сотворил. Он сказал, что к этой провокации никакого отношения не имеет, что его подставили Федоров и Юмашев. Понять бизнесмена несложно: он ни секунды не сомневался, что нам тут же станет известно о разыгранном спектакле. Правда, мы не предполагали, что Березовский решит когдалибо воспользоваться записью, - настолько абсурдные обвинения выдвигал Федоров: они выглядели как бред больного, напуганного человека. Коржаков даже встретился с Юмашевым. - Валентин, - спросил он, - ты что творишь? Я же считал тебя своим другом... - Саша, я не предатель, я тебе предан, - заскулил Юмашев. - Мы просто хотели послушать Федорова. Не подумай ничего плохого. Ради нашей дружбы я готов отречься от них в любой момент. Слезы покатились градом. Он начал их размазывать по лицу ручонками с грязными ногтями. - Как же ты отречешься? Они ведь твои подельники. В ответ только - глухие рыдания. Кстати, на языке закона подобное "слушание" называется проведением оперативных мероприятий с использованием спецтехники. Следует отметить, что никто Березовскому право записывать и подслушивать людей (тем более дочь президента) не давал... Визит Федорова в "ЛогоВАЗ" был последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения. Вопрос заключался лишь в одном: кто станет новым президентом НФС. Для того чтобы не допустить появления очередного комбинатора, Тарпищев с Коржаковым решили назначить главой фонда человека проверенного. В идеале - сотрудника СБП. Перебрали массу кандидатур. Сначала остановили свой выбор на полковнике из моего отдела, бывшем работнике милиции, впоследствии сотруднике КГБ, профессиональном спортсмене, самбисте. К сожалению, служил он на должности консультанта отдела. По негласной табели о рангах это было бы некрасиво ставить консультанта президентом НФС. Как минимум нужен был начальник отдела. Совершенно неожиданно Коржаков сделал предложение... мне. - Сейчас самое время безболезненно влезть в НФС и получить доступ к материалам безо всяких оперативных комбинаций, - сказал он. - Станешь президентом на общественных началах, через открытую дверь войдешь внутрь всех афер, которые проводятся на уровне правительства. Конечно, определенные сомнения у меня были. Во-первых, я не привык "светиться", а должность президента НФС - публичная. Во-вторых, я опер, а не спортсмен, хотя спорт люблю с детства. Но делать нечего. Пришлось соглашаться. Информировать Федорова о готовящейся замене мы не спешили, полагая, что он и так услышит об этом; о предстоящем назначении знало достаточное число людей, так что утечки избежать было невозможно. Тарпищев решил, что Совет попечителей НФС следует провести в 20-х числах мая. Но события развивались куда стремительнее, чем мы могли предположить.