Александр Бондаренко - Загадочные страницы русской истории

В начале 1970-х годов, когда один из авторов книги учил* ся в теперь уже зарубежном городе Львове, ему довелось дружить с очень интересным человеком. Сергею Михайловичу Ограновичу ту старинную дворянскую малороссийскую фамилию можно найти в дореволюционных справочниках — было далеко за семьдесят. В традициях семьи были поздние браки, а потому оказалось, что его родной дед, пехотный обер-офицер, был участником Бородинского сражения (!) и даже двоюродным братом легендарной кавалерист-девицы Надежды Дуровой. Адвокат по профессии, Сергей Михайлович был увлеченным историком-любителем и знал много интересного о прошлых временах. Однажды зашел разговор о посмертной судьбе императора Александра I… Но прежде чем передать содержание этого разговора, надо бы рассказать о самом государе.

Александр I — самый загадочный из русских императоров, его еще при жизни именовали «Северным Сфинксом» (было в греческой мифологии такое существо, прославившееся своей загадкой). Хотя секретов у каждого из государей было более чем достаточно, но Александр Павлович — вообще сплошная тайна…

Как известно, Екатерина II, захватившая российский престол после убийства Петра III, ненавидела и боялась собственного сына — великого князя Павла, наследника трона. Подобное отношение, те условия, в которых пришлось жить цесаревичу, здорово испортили его характер. К тому же Павел знал, что императрица желала передать престол не ему, а любимому внуку — * Александру, старшему сыну цесаревича.

«Существует предание, — писал Н. К. Шильдер, — что, когда Павел с графом Безбородко совместно разбирали бумаги Екатерины, граф указал цесаревичу на пакет, перевязанный черной лентой. Павел вопросительно взглянул на Безбородко, который молча указал на топившийся камин». Александр Андреевич Безбородко, ставший вскоре светлейшим князем, в ту пору был канцлером Российской империи, а в конверте, как считается, было завещание государыни…

Сколь бы умной женщиной ни была Екатерина II, она совершила величайшую глупость, доверив воспитание внука швей царскому эмигранту Фредерику Сезару де Лагарпу. Понятно, что абсолютно во всех отношениях между Швейцарией и Россией была «дистанция огромного размера». В результате «республиканского» воспитания будущий Александр I — неизбежный наследник престола то ли после бабушки, то ли после отца, мечтал не о том, как «обустроить Россию», а о том, чтобы жить «частным человеком» где-нибудь в Альпах или на берегах Рейна… Достойное желание для будущего царя!

Зато Павел долгие десятилетия готовился к управлению великой державой, очень критично относился к происходящему вокруг и, по словам из книги военного историка полковника Дмитрия Милютина, будущего генерал-фельдмаршала и военного министра при Александре II, «вступил на престол с твердым намерением исправить во всех отраслях управления вкравшиеся злоупотребления и недостатки…». Павел I — как и его покойный отец — просчитался: реформы, направленные во благо государства и народа, в России мало когда удавались, ибо противоречили материальным интересам власть имущих и состоятельных…

Именно по этой причине царствование Павла I, столь долго им ожидаемое, оказалось трагически кратким. Хотя в исторической литературе цареубийство преподносится как «всенародный выбор», есть и иные точки зрения.

«Заговор, правда, был выражением почти единодушных желаний высших классов и большей части офицеров, но не так дело обстояло с солдатами, — признавался князь Адам Чарторижский, один из ближайших сподвижников императора Александра I в начале его царствования. — Строгости, безрассудные неистовства императора Павла обрушивались обыкновенно на чиновников, на генералов и старших офицеров. Чем человек был выше рангом, тем сильнее он подвергался всему этому. Но только в очень редких случаях прихотливая строгость Павла касалась солдат».

«Император Павел, несмотря на всю свою строгость и вспыльчивость, любил солдата — и тот чувствовал это и платил царю тем же», — писал А. А. Керсновский.

Так что преступление было совершено исключительно в интересах «верхушки» и на пользу, как мы знаем, Великобритании. Разочаровавшись в традиционных союзниках, Павел Петрович увидел, что Франция под рукой Бонапарта вновь превращается в монархию.

«Он склоняется единственно в сторону справедливости, а не к тому или другому правительству, к той или другой нации, и те, которые иначе судят о его политике, положительно ошибаются», уписал датский посланник в Петербурге.

Фактически, Павел I делал все очень правильно. Вот и в данном случаев помните, что «в политике нет постоянных партнеров, но есть постоянные интересы»? Но он спешил, он был излишне горяч, рядом с ним оказались неверные, ненадежные люди и все закончилось цареубийством.

Истинная роль цесаревича Александра в дворцовом перевороте — одна из многочисленных загадок его биографии. Как минимум, он знал о заговоре, но сокрыл свое знание, преступив данную государю священную присягу и нарушив долг верноподданного… Утверждают. что руководитель заговора граф Пален, петербургский генерал-губернатор, гарантировал великому князю, что с головы императора не упадет ни един волос — но кто мог знать это наверняка?

Александр вступил на престол, обагренный кровью отца. Зачем ему это было нужно — большой вопрос. Мечтал же о домике в швейцарских Альпах…

«Хождение во власть» Александру Павловичу поначалу очень понравилось. Он занялся реформой системы государственного-управления, думал об отмене крепостного права и на сто восемьдесят градусов изменил внешнеполитический курс. Англия и Австрия вновь стали ближайшими друзьями России, и вскоре уже русский император отправился бить Наполеона — на поле Аустерлица.

«Аустерлицкая битва сделала великое влияние над характером Александра I — и ее можно назвать эпохой его правления: до того он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, коварен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду», — писал генерал-майор Лев Николаевич Энгельгардт.

А еще, очевидно, Александру не давала покоя память об убиенном отце… Известно, что император был коварен, лицемерен, двуличен, но он был очень тонкой натурой, и человеческие чувства отнюдь не были ему чужды… Великого князя Павла Петровича в Европе нарекли «русским Гамлетом» — теперь тень этого «Гамлета» являлась его сыну

Избегнем соблазна сделать краткий очерк событий первой четверти XIX века — эпохи Александра I. Думается, что именно они постепенно усилили в неверном сыне чувства раскаяния и вины. Кстати, этому способствовав даже преданнейший граф Аракчеев, носивший на мундире миниатюрный портрет убиенного государя. К тому же Александр Павлович был православным человеком, убежденным христианином, понятие греха было ему отнюдь не чуждо.