Эдуард Байков - Уфимская литературная критика (сборник)

Недаром после недавно прошедшего столь помпезно очередного съезда СП РБ (подобные помпезности обычно наблюдаются в истории различных людских образований накануне их стагнации и последующей гибели; между прочим, стагнация в Союзе писателей налицо и уже давно) в майском номере журнала «Агидель», в рубрике, посвященной откликам местных мэтров по поводу этого самого съезда и состояния дел в вышеуказанной организации, например, Нугуман Мусин высказался более чем откровенно. Дословно, в переводе на русский, это звучит примерно так: «В последнее время Союз писателей Башкортостана превратился в сборище случайных людей. Настоящими писателями среди двухсот можно назвать 40, от силы 50 членов СП РБ. И не потому ли группа русских и русскоязычных писателей решила отделиться и создать свой Союз?». Речь, как вы догадались, идет о «Фантасофии».

И вот мы подошли, наконец, к главному. Нынче уже ни для кого не секрет, что наиболее пассионарно-революционные настроения выказывает самая крупная в регионе (из существующих на общественных началах) культурно-творческая организация – творческое объединение «Фантасофия».

«Фантасофия» как литературно-творческое объединение (поначалу только беллетристов и даже более уже – писателей-остросюжетников) была основана весною 2003 года на обломках творческой группы «Фантастика Башкортостана». Правда, потом выяснилось, что лидер «ФБ» сумел не только сохранить ее, но упрочить и приумножить, к тому же учредив орган этой творческой группы – журнал «Литературный Башкортостан». Но речь у нас идет о «Фантасофии». Эта организация тихо-мирно существовала себе два года, время от времени выпуская одноименные альманахи и коллективные сборники – литературно-критический с характерным названием «Уфимская литературная критика» и научно-философский «Вехи Евразии». Собраний почти не проводилось, если не считать таковыми дружеские встречи лидеров ЛИТО.

И вот что-то случилось – как всегда внезапно и поначалу незаметно. Встряхнувшись от полусонного оцепенения, «Фантасофия» начала бурно развиваться, приумножая свои ряды со скоростью света и распространяя потоки информации в окружающее ноосферное пространство Республики и экстраполируя их дальше – на всю Россию и далее.

Объяснить это лишь появлением новых энергичных и талантливых (то есть пассионарных) людей в «Фантасофии» – значит сознательно упростить решение задачи. Уважаемый автором Лев Гумилев, пожалуй, усмехнулся бы лукаво и ответствовал: «Дело, батенька, во влиянии извне – скорее всего, вы получили заряд пассионарности в результате энергоинформационного импульса из космоса». Сказав так, возможно, Лев Николаевич имел бы в виду энергетические вспышки в моменты солнечной активности (читайте Чижевского). Но не суть важно. Главное другое: руководство «Фантасофии» и его ближайшее окружение в один прекрасный момент взяло установку на коренные преобразования своей организации, деятельности и творческого мира вокруг себя. И это был взрыв пассионарности, творческой активности, благодаря которому «Фантасофия» вырвалась вперед и, стремительно набирая ход, подобно стальному локомотиву, на всех парах помчалась к намеченным целям.

В принципе это-то как раз и не удивительно. Удивляет другое: почему вышеуказанный импульс никак не подействовал (а он не подействовал, так как никаких видимых проявлений не наблюдается) на остальные организации – гипертекстовиков, уфлийцев, бельскопросторцев, истоковцев, союзписовцев и других. Видимо, дело все-таки в ИЗНАЧАЛЬНОМ заряде пассионарности, присущем именно фантасофам, воздействовав на который, энергоинформационный импульс вызвал взрыв пассионарной деятельности в масштабе региона. Во всяком случае, вопрос остается открытым.

Еще что интересно: Гумилев-сын, описывая процессы этногенеза, убедительно доказывает, что явление пассионарности чаще всего возникает в зонах этнических контактов, когда несколько этносов смешиваются друг с другом. То есть речь идет о феномене метисации.

ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ отличие «Фантасофии» от всех прочих – предшествующих и сосуществующих – организаций подобного типа в том, что в это объединение принимаются представители ВСЕХ, самых разнообразных, творческих направлений, профессий и призваний. При этом часто в одном фантасофе совмещаются поэт, художник и музыкант, или там беллетрист, ученый, публицист, ну и все в том же духе…

Адепты же и неофиты различных творческих союзов и большинства общественных объединений – монокреаторны, то есть гомогенны. Есть союзы писателей, журналистов, композиторов, художников, фотохудожников, театральных деятелей, архитекторов. Есть философское общество, союз экологов, союз молодых ученых (последний хотя бы объединяет представителей разных наук).

А «Фантасофия» – не только гетерогенна (поликреаторна), но и мультикультурна, многонациональна (полиэтнична), а теперь и многоязычна, ибо пополняется нерусскоязычными творцами. Чему удивляться, регион у нас такой – многонациональный и многоязычный.

Но, как мы знаем, так было не всегда – и в те времена «Фантасофия» «была под парами», то есть развивалась слабо и дискретно. И лишь когда была взята установка на прием в ряды помимо литераторов также и других творцов (любых, вне зависимости от национальности, языковой и расовой принадлежности, вероисповедания, идеологических принципов, половых и возрастных различий и прочего), сразу же мы наблюдаем пассионарный взрыв и рост системы с последующей экспансией на окружающее пространство.

И признаемся честно: стремление к первенству здесь является преобладающим намерением и потребностью, благодаря которой только и возможна реализация целей «Фантасофии» в целом и каждого ее члена в отдельности.

В заключение скажем, что автор никоим образом не претендует на исчерпывающее освещение рассмотренного лишь в первом приближении вопроса. Даная статья – всего лишь пролегомены, настоящее же исследование темы еще впереди.

Вот вам краткий обзорчик… нет, не литературы Башкортостана как таковой, а именно писателей земли башкирской – так сказать, монолог о типажах и типчиках литературного небосклона, а точнее, водной глади литературных водоемов. Само собою, речь пойдет о русскоязычных писателях Уфы (есть такой город на карте России – между прочим, «миллионщик»).

Говорить о так называемых мэтрах (50, 60, 70 и более лет возрастом) стало уже признаком дурного тона – о них, дескать, и так уже сказано-пересказано более чем достаточно. Писать о молодых да ранних (двадцатилетних) тем более не пристало – росточком не вышли. Остаются мои сверстники и соратники – то бишь младомэтры (30–40 лет от роду).