Владимир Шигин - Герои русского броненосного флота

А в воздухе все отчетливее пахло надвигающейся грозой. Все шло к скорой войне. Что касается турок, то они намеревались активно обороняться на рубеже Дуная, а на Кавказе наступать на Грузию и Армению, с одновременной высадкой в тылу наших войск севернее Сухума целого армейского корпуса, который должны были поддержать черкесы во главе с Шамилем. Христиан Закавказья предполагалось вырезать. Затем предполагался поход к низовьям Волги и Дона, а если повезет, то и высадка десанта в Крыму. Так что аппетиты у турок были весьма немалые!

Отделившись от эскадры контр‑адмирала Новосильского, «Владимир» под флагом начальника штаба Черноморского флота, описав дугу по Черному морю, взял курс на встречу с эскадрой Нахимова. 5 ноября с рассветом «Владимир» подошел на вид Анатолийского берега против Пендераклии. Море штормило, и «Владимир», зарифив паруса, едва выгребал паровой машиной против ветра.

Спустя несколько минут впередсмотрящий прокричал:

— Вижу паруса шести судов и отдельно дым парохода!

Эскадра была едва видна на горизонте, и определить ее принадлежность было невозможно.

Капитан‑лейтенант Бутаков спустился к отдыхавшему в каюте Корнилову.

— К зюйду вижу паруса! Предположительно шесть вымпелов! – конкретизировал он увиденное.

— Никак Павла Степаныча нашли! – обрадовался Корнилов, выйдя наверх и беря из рук адъютанта подзорную трубу.

Он велел принести к себе карту и вместе со штурманом долго прикидывал по ней что и как. По всем выкладкам получалось, что сейчас «Владимир» находится в районе крейсерства Нахимова.

Наведя на обнаруженный дым зрительную трубу, Корнилов сразу понял, что это турецкий пароход, но какой именно – из‑за дальности и плохой видимости разглядеть было пока невозможно. Вице‑адмирал ударом сложил тубус зрительной трубы.

Увы, кто может знать что‑нибудь наперед. Уже позднее станет известно, что Корнилов не предполагал, что находится около Пендераклии, а ошибочно из‑за шторма считал себя у мыса Керемпе, где и должен был крейсировать Нахимов.

— По обсервации мы в районе Амастро! Но открывшийся в тумане мыс напоминает Пендераклию, хотя из‑за дымки вполне может быть и Амастро!

— Если это Амастро, то обнаруженная нами эскадра – нахимовская, которая находится там, где и должна находиться – к осту от Амастро. Ну, пароход, скорее всего, – это наша «Бессарабия», которая и должна быть сейчас при Нахимове.

— А если открывшийся мыс не Пендераклия?

— Тогда и этот пароход не «Бессарабия»! У Пендераклии «Бессарабии» делать нечего!

— «Бессарабия» имеет всего двести двадцать сил, против наших четырехсот, так что особого труда догнать ее не будет! – высказал свое мнение Бутаков.

Корнилов пытался разглядеть рангоут и трубу парохода. В дымке они все еще плохо просматривались.

— Неужто в самом деле «Бессарабия»? Эка жалость!

— К эскадре мы всегда подойти успеем, так что правьте на пароход! – обернулся он к Бутакову.

— Лево руля! – скомандовал тот. – Рулевой, править на дым!

— Есть лево руля, править на дым! – отозвался скороговоркой рулевой унтер‑офицер, с силой вращая тяжелое штурвальное колесо.

Минуло еще три четверти часа, когда стало очевидно, что на пароходе заметили преследователей. Неизвестный пароход резко изменил курс, направившись к берегу.

— Кажется, нас заметили!

— И приняли за турок, ишь, к берегу повернули!

— Пора идти на пересечку? – посмотрел на вице‑адмирала командир пароходофрегата.

— Конечно! И поднимите опознавательные флаги! – велел Корнилов.

Прошло несколько томительных минут. Убегающий пароход никак не реагировал на запрос.

— Почему не отвечают! – хмурился Корнилов. – Поднимите русский флаг!

Когда флаг подняли, на пароходе произошло какое‑то оживление.

— Кажется, поднимают ответный! – сказал, не отрываясь от зрительной трубы, адъютант Железнов.

— Это турецкий флаг! Это турок! – не сговариваясь, выкрикнули через несколько мгновений Железнов с Бутаковым.

— Ну, что я говорил! – хмыкнул, повеселев, Корнилов. – Не зря, значит, гнались. Командуйте, Григорий Иванович, к бою! – велел он Бутакову. – Турок не должен от нас уйти!

Пуская густые шапки дыма, «Владимир» лег на пересечку курса неизвестному пароходу. Однако последний внезапно развернулся и, дав полный ход, пошел в отрыв.

Вице‑адмирал опустил зрительную трубу:

— Нам представилась удача пополнить флот еще одним пароходом! И мы своего шанса не упустим! Правьте на дым! И прибавьте хода!

«Владимир» начал быстро сближаться с неизвестным пароходом, и к восьми утра были уже видны его рангоут и труба. Пароход, преследуемый «Владимиром», начал попеременно менять свой курс, то направляясь к берегу, то удаляясь в море.

Когда на нашем пароходе были в четверть десятого подняты рангоут и Андреевский флаг, неизвестный пароход принял вызов. Он поднял турецкий флаг и повернул прямо на «Владимир».

— Ого! – обрадовались наши. – Турки‑то нынче как осмелели – сами в драку лезут! Придется проучить!

Тем временем турки, наконец, разобрались, кому они бросили вызов, и прыти у них поубавилось. «Владимир» явно превосходил их и в мощности машины, и в силе оружия. Капитан турецкого парохода резко изменил курс, но было уже поздно. Всем было ясно, что боя не избежать.

Спустя час «Владимир», дрожа всем корпусом, как в лихорадке, уже настигал беглеца. Кочегары падали от изнеможения. Давление пара держали предельным, и стрелка манометра дрожала давно на красной отметке.

— Турецко‑египетский пароход «Перваз‑Бахри»! – безошибочно определил Григорий Бутаков. – Предупредительный под нос!

Выстрел… и первое ядро легло у форштевня неприятельского судна. Это был сигнал остановиться! Однако предупреждение действия не возымело. Напротив, «Перваз‑Бахри» пошел в отрыв.

— Второй предупредительный! – хладнокровно скомандовал Бутаков. – Постараемся по возможности избежать кровопролития!

На второй выстрел неприятельский пароход ответствовал полновесным бортовым залпом. Неприятель ответил на это залпом всего борта, но все ядра перелетали через наш пароход. Так начался первый в мировой истории бой паровых судов – бой, навсегда вошедший в летопись русской морской славы!

Опытным глазом Корнилов сразу оценил вооружение противника. На «Владимире» было на одно орудие больше, кроме того, он имел и три бомбических 68‑фунтовых орудия, так что сила его залпа была значительна. Однако бой есть бой, и во время его случается всякое…

Наш огонь, не в пример туркам, отличался меткостью, и уже один из первых снарядов сбил с турецкого парохода флагшток с флагом, который скоро, впрочем, был заменен другим.