Иван Аксаков - Застой у нас происходит оттого…
- Название:Застой у нас происходит оттого…
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Аксаков - Застой у нас происходит оттого… краткое содержание
«Жалобы, сетования, пени на „застой“ не прекращаются, несмотря на шумную суету и блестящее веселье нашей „Невской Пальмиры“. Старый петербургский бюрократ, прислушиваясь к этому шуму, с одной стороны, и к этим жалобам, с другой, должен, вероятно, недоумевать: в чем же застой? Все, по-видимому, приходит, напротив, в надлежащую колею, столичная жизнь спешит „на прежняя возвратиться“, а „течение“ дел совершается установленным порядком…»
Застой у нас происходит оттого… - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В самом деле, в то время, как все перевернулось или еще переворачивается внизу, в народном быту и даже в общественном строе России, – верхние ее ярусы пребывают неизменными. Мы разумеем здесь, конечно, не исторический принцип власти; в сохранении этого принципа мы видим, напротив, залог нашего исторического будущего и возвращения России на путь исторический и народный… Боже сохрани, чтоб этот принцип был поколеблен, – напротив, он должен быть утвержден и, так сказать, восстановлен во всей чистоте своего исторического, своего земского значения. Наше замечание о неуместной неизменности относится к тому иностранному типу политического государства, который водворился у нас со времен Петра и глушит самобытное развитие истинно русских народных начал с земскими основами государственного строя… Совершилось уничтожение крепостной власти. 20 миллионов русского народа, 20 миллионов бесправных стали полноправными гражданами. Вместе с ними и в их лице выступил на поле нашей истории, нашей внутренней, русской гражданской жизни – новый земский, народный двигатель… А петербургский период русской истории однако же не завершился! Петербург остается все тем же властным Петербургом, – центр тяжести государственного правления не переместился, как бы следовало, куда-либо в центр государства, а продолжает по-прежнему пребывать чуть не за границей… Мы когда-то выразились, что период крепостного права был периодом долгой мучительной исторической формации, благодаря которой сложилось у нас оседлое, землевладельческое крестьянство и явилась наконец возможность полного развития в государственном строе нашей земской исторической стихии. Манифест 19 февраля, сказали мы, примыкает к указу 1592 и «Государь Александр II подает руку царям Федору и Борису»… Государь Александр II, он лично – да, но уж никак, например, Сперанский не мог бы протянуть руки правителю Годунову или кому бы то ни было в допетровской Руси…
Никак не бюрократ Сперанский, который и историю-то России начинал только с Петра, признавая целые восемь веков ее существования периодом доисторическим! Мы, впрочем, пользуемся его именем для олицетворения всей системы бюрократизма, которой он был – не творцом, ибо он ее целиком взял из-за границы, – а насадителем. Гением его и до сих пор вдохновляется наш бюрократический правящий мир… При всей злой неправде помещичьей власти, она, по выражению К. С. Аксакова, служила как бы стеклянным колпаком для подчиненного ей народа, охранявшим последнее убежище русской самородной жизни от непосредственного воздействия чуждых бюрократических начал. Стеклянный колпак разбился, и на это убежище обрушилась… сперанщина.
Но резиденция ее не в одних лицах, штатные должности занимающих. К. Д. Кавелин, – с благою целью отстранить предубеждение, господствующее в петербургском чиновном и сановном мире против «сведущих людей», – утверждает, что никакой резкой разницы между теми и другими собственно и не существует, кроме той, что последние обладают большим и более свежим запасом сведений о нуждах и потребностях своей местности: все эти «сведущие люди» сами большею частью состояли на службе; сегодняшний чиновник завтра может стать уездным жителем и «сведущим человеком», и наоборот… Достопочтенный профессор совершенно прав, более прав, чем он думает. Действительно, все мы – неслужащие, ученые, литераторы, вся наша «публика», наша «интеллигенция» – все мы более или менее заражены бюрократизмом, отравлены канцелярски-полицейским началом. Все мы лишены простого, непосредственного чутья русской жизни, все всосали в кровь и плоть, и не столько с молоком матери, сколько с воспитанием, начала, воззрения, потребности, идеалы, критериум чуждого нам строя. Всех по пятам, во всякой деятельности, словно дьявольское наваждение, преследует формализм и казенщина.
Положение 19 февраля признало и установило крестьянское самоуправление. Во что же обратилось у нас хоть бы, например, волостное правление? Никто, конечно, специально о том не хлопотал, но уже таковы все условия нашей государственной жизни, что волостному писарю приходится вести иногда до девяноста книг и росписей, и волостному правлению – очищать чуть не несколько тысяч NN «входящих»!.. Но это – волостное правление, место всем в мире подчиненное, от всех начальств зависимое… Обратимся к самоуправлению, несравненно более независимому – городскому и земскому. Разве это живое, самородное, органическое, а не казенное, не искусственное самоуправление? Разве наши земские и городские управы не те же казенные присутственные места? И разве кто-либо неволит их быть таковыми? Разве обязателен для них регламент Петра Великого или формализм новейшего бюрократического измышления? Все клянут хором формализм и казенщину и обойтись без них не способны, не могут! А между тем, не просили ли все этого самоуправления как манны небесной? Для того, чтоб лучше оттенить характер последнего, обратимся к остаткам самоуправления старинного, «самородного», как мы выразились, обойденного более или менее и сперанщиной. Они еще хранятся в тех общественных классах, которые в допетровской Руси и составляли так называемую земщину и на которые наша литература не распространяет названия «интеллигенции». Возьмем, например, хоть наше московское купечество, которое в своем сословном самоуправлении – и деятельно, и предприимчиво, учреждает школы и богадельни в обширных размерах, то и дело воздвигает здания громадные, солидные, прочные. И те же самые купцы в составе всесословного городского представительства, вкупе с прочими гласными Думы, почти не в состоянии выстроить ничего – сразу, солидно, прочно и экономно, несмотря на обилие комиссий, инспекции и контроля… Но о сословных самоуправлениях мы поговорим когда-нибудь особо. Положим, Думы и Земские управы – это учреждения государственные.
Взгляните на любой Благотворительный Комитет, на любое частное общество, – и те норовят обратиться в присутственные места, и там от публики и от самих членов услышите те же жалобы на бесплодность результатов, на безжизненность, на «казенщину»… Почему же так? Не значит ли это, что дух жизни в нас, который по нашей русской природе не может быть иной, как дух жизни русской, закован в чужие формы или до такой степени слаб, что не может овладеть этими формами, усвоить их, оживить, одухотворить, освоеобразить… И выходит, будто мы у себя дома не дома, – не хозяева, а гости, щеголяем неумело в платьях с чужой мерки сшитых, и путаемся мы в них, и неловко нам, и тоскливо, и движения наши несвободны.
А между тем ход истории не останавливается и постоянно выдвигает задачи и вопросы русской жизни, требующие сродного, русского же решения… Мы же и подойти к ним не можем иначе как исходя из начал жизни противоположных, не умеем ни согласить их, ни примирить, и только искажаем начала русские формами иного быта и иного строя!..
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: