Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 19 2015)

Повторяя доводы о «плагиате» Шолохова, высказанные ещё в ноябре 1928 г. писателем-рапповцем Феоктистом Березовским в беседе с Е.Г. Левицкой, Солженицын, по сути, добавляет от себя («Невырванная тайна», «Бодался телёнок с дубом») лишь один: такой правоверный коммунист, как Шолохов, не мог создать отнюдь не лояльный к коммунизму роман «ТД». Говоря о Шолохове в своих статьях и выступлениях, Солженицын либо прибегает к передержкам, либо пользуется весьма недостоверной информацией о его жизни и творчестве.

В предисловии к книге Д* Солженицын безосновательно ссылается на исследования Г.С. Ермолаева, поскольку, в отличие от него, не читал отчаянно смелых писем Шолохова Сталину и Горькому 30-х годов. Отсюда ложный вывод, будто Шолохов «до сегодня остался верен психологии продотрядов и ЧОНа». Солженицын искажает содержание статьи Ермолаева «Политическая правка «Тихого Дона», когда пишет: «А ещё удивляет, что Шолохов в течение лет давал согласие на многочисленные беспринципные правки «Тихого Дона», ибо Ермолаев постоянно подчёркивает в этой статье, что Шолохов дважды, в книжных изданиях «ТД» 1933 и 1956 гг., убирал «многочисленные беспринципные правки», внесённые без его согласия редакторами журнала «Октябрь» в 1932 г. и ответственным редактором К. Потаповым в книжном издании 1953 г. Более того, Шолохов добился, чтобы сокращённые редакторами «Октября» куски 3-й книги «ТД» были напечатаны отдельной журнальной подачей («Октябрь», 1932, май–июнь) – случай уникальный в советской литературе.

Другой пример произвольной трактовки Солженицыным фактов: «А вскоре (речь идёт о 1929 г. – А.В. ) и сам непререкаемый Сталин назвал Шолохова «знаменитым писателем нашего времени». Не поспоришь». Но никакого спора не было и в принципе не предполагалось. Фразу, о которой пишет Солженицын, Сталин употребил в письме Ф. Кону от 9.VII.1929, напечатанном лишь… в декабре 1949-го, в 12-м томе собрания сочинений Сталина. Однако оно никак не способствовало укреплению литературных позиций Шолохова: наоборот, поскольку дальше Сталин писал о «ряде грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчёт Сырцова, Подтёлкова, Кривошлыкова и др.» в «ТД». Публикация этого письма остановила на три с половиной года переиздание всех произведений «знаменитого писателя нашего времени»!

Столь же несправедливы и облыжны обвинения Солженицына в «бесстыдно-пропагандистском», «бессовестно-клеветническом» характере «ПЦ» Шолохова («По донскому разбору»). По утверждению Солженицына, Шолохов «ни словом, ни теньюшкой» не даёт знать в романе о Вёшенском антибольшевистском восстании 1919 г. Это неправда, – например, в главе XII 1-й книги «ПЦ» оно упоминается дважды: «С кольями бы пошли, как вёшенцы в девятнадцатом году!»; «Но только теперь казаки стали учёные. Их бивали смертно за восстания».

О раскулачивании в «ПЦ» Солженицын писал: «…весело вышвыривают в феврале семьи с младенцами из обжитых домов, и автор не упоминает лишних подробностей: куда? каким образом? где конвой, этап?» Солженицын не обратил внимания или проигнорировал, что эти же вопросы задаёт в «ПЦ» райуполномоченный ГПУ Захарченко первому секретарю райкома: «Куда их девать? Из округа ничего нет. Под них эшелоны нужны. На чём их отправлять, куда отправлять?» Растерянность Захарченко объясняется тем, что раскулаченные из Гремячьего Лога – первые в районе. Что же касается остальных «лишних подробностей», то всем читателям «ПЦ», исключая почему-то Солженицына, они хорошо известны: раскулаченных отправили из Гремячьего Лога колхозными подводами в райцентр, а потом они (во всяком случае, Дамасковы) оказались в Котласе Коми АССР, где Дамасков-старший вскоре умер от «внутреннего воспаления». Само же раскулачивание, судя по известной реакции Андрея Размётнова в главе IX 1-й книги «ПЦ», происходило не так уж «весело», как полагает Солженицын: «У Гаева детей одиннадцать штук! Пришли мы – как они взъюжились, шапку схватывает! На мне ажник волос ворохнулся!»

Иногда бездоказательность обвинений Солженицына в адрес «ПЦ» Шолохова принимает совсем уж грубый характер: так, пишет он о том, что в «ПЦ» нет «ни строчки» о возможности отъёма государством хлеба у колхозников. Как же нет, если именно на этой возможности основана интрига не одной, а даже нескольких глав 1-й книги «ПЦ»? Ярче всего подобные опасения были выражены середняком Банником в главе XXIV 1-й книги: «Соберёте хлебец, а потом его на пароходы да в чужие земли? Антанабили покупать, чтобы партийные со своими стрижеными бабами катались?»

Безусловно, по «ПЦ» видно, что она написана человеком, в 1930–1932 гг. являвшимся кандидатом в члены компартии, а с 1939 г. – делегатом всех партсъездов. Но всё равно это было достаточно острое по тем временам и уж точно не «бессовестно-клеветническое» произведение. Большинство претензий к Шолохову, как мы видим, вымышлены Солженицыным. Цель таких довольно топорно сработанных «разоблачений» ясна: он хотел показать, что автор «бесстыдно-пропагандистской» «ПЦ» никак не мог написать правдивого «ТД». При этом Солженицын особо подчёркивал: «…не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены, не показаны черновики и рукописи романа» («Невырванная тайна»).

Когда же норвежский исследователь Гейр Хьетсо прислал Солженицыну свою совместную с Густавссоном, Бекманом и Нилом книгу «Кто написал «Тихий Дон»?» (1984), доказывающую на основе компьютерных исследований, что автор «ТД» – Шолохов, Солженицын не сумел скрыть своего раздражения: «Значит, если карандаш и ложка примерно одной длины, то они суть одно и то же». Видимо, право определять, что в литературе есть «карандаш», а что – «ложка», Александр Исаевич оставлял только за собой.

Солженицыну довелось дожить до того времени (1999), когда принадлежавшая Шолохову рукопись первых двух книг «ТД» была наконец найдена. Надо сказать, что в 1990–2000-х он пересмотрел некоторые свои взгляды диссидентской поры. Так, в рассказе с не очень хорошим названием «На краях» (1995) он воздал должное полководческому гению Г.К. Жукова, которого прежде обвинял в «заваливании трупами» противника. Увы, даже узнав о существовании шолоховской рукописи, Солженицын не захотел или не нашёл в себе моральных сил отказаться от своей ошибочной и заведомо ущербной точки зрения на авторство «Тихого Дона».

Однако мы подробно поговорили об отношении Солженицына к Шолохову и не слишком много – об отношении Шолохова к Солженицыну. Отчего такой перекос? Всё-таки сказалась моя необъективность? В данном случае – нет. Дело в том, что тема Шолохова занимала в жизни и творчестве Солженицына несоразмерно большее место, чем тема Солженицына – в жизни и творчестве Шолохова. Шолохов такого внимания своему визави просто не уделял: практически все его высказывания о нём я привёл. В «Письмах» Шолохова (М., ИМЛИ РАН, 2003) мы найдём в алфавитном индексе имён лишь три указания на Солженицына (в двух письмах). Это значит, что Солженицын никакой «лакмусовой бумажкой» по отношению к Шолохову не являлся и никаких его особо негативных черт не выявил. Ну, допустим, узнал Солженицын из письма от 8.9.1967, что тот его не любит… Вот и весь шолоховский «негатив». С самим Солженицыным же – иная картина… Совершенно очевидно, например, что он, верующий христианин, оказался куда мстительней своего полуверующего оппонента. Шолохов, судя по упомянутым фактам, выявил и многие другие не самые лучшие качества в Солженицыне. Важно ли нам знать о них? Я думаю, важно: ведь сам Солженицын, судя по «Телёнку», не хотел, чтобы мы знали одни лишь хорошие качества классиков советской литературы.