Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6512 ( № 23 2015)

Кому-то «Чёрный квадрат» кажется творческой неудачей, но он имеет право быть. Ведь искусство развивается, и сейчас художники между собой уже не спорят и воспринимают Малевича так же, как Сурикова или Репина - на том и держится искусство. «Чёрный квадрат» - явление, находка художника, который приоткрыл нам нечто новое. Скажем, Сальвадор Дали создал губы-флакончик, это оригинально, интересно. А Малевич увидел в этом пятне бездну. Время и новый человек - со своими философией, слагаемыми, взглядами, воспитанием, действиями - осмыслялись тогда по-новому. И для начала Малевич своим произведением дал темы для разговоров, очень разные, животрепещущие, и сколько людей, столько и мнений – всё говорят, говорят… Ну и хорошо, и пусть «квадрат» живёт дальше.

Валентин СИДОРОВ, народный художник РФ:

С детства я рос у бабушки, в русской деревне Коровино Тверской губернии. В красном углу избы у нас висела большая икона Николая-чудотворца - главного святого России. Он стоял на фоне облачков, уходящих вдаль. Я, ещё ничего не зная, с любопытством открывал для себя мир и спросил у бабушки – куда они уходят? Она ответила: «Они плывут в рай, туда, где все люди живут в радости»… Это впечатление сформировало во мне человека, заложило основы будущего художнического видения мира. И когда я, начинающий художник, узнал о том, где был изначально помещён Малевичем его «Чёрный квадрат», - в красном углу, как бы замещая собой икону – то категорически не смог с этим согласиться! Также не могу разделить мнение этого художника о будущем искусства, даже не приходится говорить о каких бы то ни было концепциях! «Победа над Солнцем» - только вдумайтесь! – что это такое?!. Что такое солнце для православного человека? Это же сама жизнь! Пушкин, это олицетворение нашей национальной культуры, сказал: «Да здравствует солнце! Да скроется тьма!». Как можно хотеть обратного?..

«Чёрный квадрат» - это явление, да, но – жизни, а не искусства. Он показывает, куда мы опустились, и, глядя на него, понимаешь, что давно нужно заниматься возрождением изобразительной школы, стремиться к продолжению высоких традиций в искусстве. Это не должно погибнуть! Пора оттолкнуться от дна, куда нас привела история, и возрождаться. Недавно в Русском музее прошла моя персональная выставка, ко мне подошёл один француз и сказал: «Мы гнались за новизной в искусстве и не заметили, как потеряли нашу великую Школу!». Понимаете, когда нет в искусстве фигуративного, и художник никак не выказывает своего отношения к модели или событию, то какая же задача стоит перед ним? Только одна - самовыражение. И Школа как понятие изобразительного, таким образом, резко отвергается. Если это вопрос философский, политический, то, извините, мало ли что вокруг происходит! Искусство не должно напрямую зависеть от внешних факторов, оно может их отражать или не отражать, но – не зависеть.

На протяжении тысячелетий в искусстве столько исканий нашли своё воплощение, что мы имеем огромный пласт грандиозных достижений! И русское искусство влилось в мировой художественный процесс на достойном великой державы уровне. Наша русская школа сохранена до сих пор благодаря тому, что всегда опиралась на достижения мирового гуманистического искусства. Даже в страшные годы Великой Отечественной войны у нас выходили маленькие брошюрки об искусстве Древнего Египта, Греции, Мексики, мы собирали репродукции картин Дюрера, Кранаха, испанских, французских художников… Понимаете, страна, находящаяся в опасности, мобилизуя невероятным усилием все силы на борьбу с врагами, продолжала воспитывать в людях чувство прекрасного, приобщала их к мировому искусству! В этом году исполняется 170-летие Товариществу передвижников. Где мы об этом слышим? Вот какой юбилей мы все должны отмечать!

Теги:искусство , скульптура , живопись

Луганск

Накануне в луганском правительстве мы договорились о поездке на позиции одного подразделения ополченцев республики, которым командует[?] писатель из Петербурга. Но когда явились в условленный час к месту сбора (там же, в правительственном здании), редактор местной газеты Глеб (симпатичный толстяк, почти оглохший после давнишней афганской контузии), который и должен был нас везти к этому боевому писателю, развёл руками: всё отменяется! У него неотложное редакционное задание, и он сию минуту выезжает на объект. И даже с машиной помочь не может. Потому что на ней именно и выезжает. Но, увидев, как мы сразу изменились в лице, вынул мобильный: "Ну подождите, сейчас попробуем что-нибудь придумать". Глеб набрал номер того самого питерского командира: «Вот заезжие москвичи собрались к тебе, да такая незадача - не на чем добраться! Может, пришлёшь за ними что-нибудь?» В ответ в трубке кто-то что-то прокричал. Глеб заулыбался, согласно кивнул и объявил: «На маршрутке доедете».

Итак, мы поехали на передовую на маршрутном такси. В Луганске с начала войны главным транспортом стала именно «газель»-маршрутка: после отключения ЛНР от украинской энергосети троллейбусы и трамваи ходить перестали, а рельсы в городе так вообще уже заржавели и заросли сорняком, будто не использовались многие годы.

На удивление, в маршрутке было битком. Оказывается, тысячи людей живут на самой линии противостояния ополченцев и «нациков», как здесь называют киевское войско, и ежедневно ездят в Луганск и обратно. Линия проходит всего в нескольких верстах к северу от Луганска по речке Северский Донец. На правом, или южном, берегу стоят ополченцы, левый – занят неприятелем.

В «газели» все каким-то образом сразу определили, что мы не местные. Шофёр, как о чём-то само собою разумеющемся, спросил: «Вы к ополченцам?» – и, узнав, что к ним, пообещал подсказать, где именно лучше выходить.

Ехали мы по совершенному бездорожью – по растрескавшемуся асфальту, по ухабам и канавам, объезжая ямы и воронки от мин, поднимали облака пыли на обочинах. Дороги в Луганской области, похоже, не знали ремонта уже многие годы. А тут ещё война… Наконец мы въехали в какое-то небольшое сельцо. Шофёр притормозил и, показывая рукой, куда нам следует идти дальше, так же запросто произнёс: «К ополченцам – туда».

Но искать их нам не пришлось. Здесь же, на пыльном перекрёстке, где мы вышли, нас уже поджидал сам командир разведвзвода Первой отдельной казачьей сотни Станично-Луганского района Виктор, имеющий, как принято на этой войне, позывной – Дон. На вид ему чуть за пятьдесят. Наголо выбритый, загорелый, коренастый и плечистый, как борец, он так крепко пожал каждому из нас руку, будто проверял московских гостей на пригодность к военной службе.

Виктор-Дон (фамилию по понятным причинам не называю) привёл нас в своё хозяйство. Нам уже в самом Луганске бросилось в глаза практически полное отсутствие каких-либо примет военного времени. Нет, выбитые от недавних обстрелов стёкла, пробоины в стенах домов, увы, на каждом шагу. Но при этом в городе не то что танка – ни одного броневика! ни одной пушки на прицепе! Несколько раз проезжали военные грузовики, да и то пустые – ни солдат в них, ни грузов! И когда мы ехали на позиции к Дону, то предвкушали наконец-то увидеть что-то похожее на недавний московский Парад Победы: ну танков по договорённости на передовой теперь быть не может, но уж на всякие броневики-пушки насмотримся всласть!