Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6512 ( № 23 2015)

В 1929 году товарищ А. Луначарский назначил Малевича народным комиссаром ИЗО Наркомпроса, но у власти Малевич продержался недолго. Время революционного авангарда закончилось. В 1930-м его выставка в Киеве была запрещена. Малевич скончался в Ленинграде в 1935 году.

По эскизам художника на Ленинградском фарфоровом заводе производились чайные сервизы, и, знаете, вот это было красиво.

Казимира Малевича захоронили в «супрематическом» гробу – ещё одна вариация знаменитого «квадрата» – синий прямоугольник, разработанный им при жизни. При жизни он готовился к символическому захоронению.

С годами памятник над его могилой был разрушен, и сегодня никто не знает, где точно находится его могила. «Чёрный квадрат», как чёрная дыра, без остатка всасывает в себя все приметы былой жизни.

А ведь были ещё и «Чёрный круг», «Чёрный крест», многочисленные супрематические композиции, построенные на цветных изображениях, как, например, «Девушки в поле» или «Спортсмены».

Однако Малевич, как ни странно, не был первооткрывателем своего мистического видения, своего прорыва «из омута дряни Академического искусства» .

Вот теперь обратимся к первой и ещё не объяснённой фразе нашего повествования.

В конце XIX века во Франции стал известен художник – и журналист, и юморист Альфонс Алле. Альфонс оказался замечательным богемным эксцентриком. Ему первому пришла в голову загадочная идея «чёрного квадрата». Он представил своим поклонникам лист бумаги, покрытый чёрной краской. Это произошло в 1893 году. Свою работу Алле поименовал прикольно: «Битва негров в пещере глубокой ночью». Но это не единственная шутка французского эксцентрика в жанре живописного искусства. Он создал ещё несколько одноцветных работ, если, конечно, можно употребить слово «создал». Скорее проявил живость души и необузданное остроумие. Его фантазии принадлежит картина «Первое причастие страдающих хлорозом девушек в снежную пору», которая представляет белоснежный лист бристольской бумаги. А вскоре появился и «красный квадрат» Альфонса Алле – прямоугольник ярко-красного цвета с выразительным названием «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами». Он так сформулировал свою концепцию: «Истинная вершина портретного искусства: возможность запросто сесть – и побриться перед собственным изображением». Конечно, этим не исчерпывается реестр остроумных фантазий художника и литератора.

Альфонса Алле похоронили на парижском кладбище Сент-Оуэн. Почти через сорок лет, в апреле 1944 года, его могила была уничтожена: она исчезла во время бомбёжек французской освободительной армии Шарля де Голля. В 2005 году воображаемые останки Альфонса Алле с демонстративной торжественностью были перенесены на вершину холма Монмартр.

Но в отличие от Малевича юморист не придавал мистического значения своим живописным шуткам. Конечно, жизнь и творчество Альфонса Алле заслуживают самого подробного описания. Весёлый человек, он ощущал раблезианскую радость жизни, упоение игрой, ценил остроту ума… Судьба этого экстравагантного и весёлого придумщика могла бы стать темой очередной книги в серии «ЖЗЛ».

Но мы вернёмся к его последователю. Неизвестно, знал ли Малевич об этих экстравагантных опусах. Но ясно, что к своим опытам – в отличие от своего прямого предшественника в искусстве – он относился с сумеречной серьёзностью. Таким образом он перевёл свои «квадраты» из юморного пространства в мир тайны и философии.

Добавим к этому, что странно совпали судьба и фамилия. Уроженец витебского захолустья Казимир Северинович получил родовую фамилию Малевич, которая, конечно, происходит от всем понятного глагола «малевать». Само собой просится существительное «маляр». Художник и есть маляр, просто он малюет картины.

Есть и ещё одна тайна в линии Альфонс Алле и Казимир Малевич. Это звуковое соотнесение двух имён. Есть некая мистика в том, что в фамилию российского художника полностью вписывается звучание гениального француза: м АЛЛЕвич.

Казимир Малевич прожил свою жизнь в атмосфере мифа. Он и был мифотворцем. В частности, он внёс свой вклад и в реальную жизнь. Есть версия, по которой художник совместно со знаменитой Верой Мухиной, автором скульптуры «Рабочий и колхозница», создали проект гранёного стакана, отлитый впоследствии по эскизу этих двух художников. Да-да, того самого гранёного стакана, из которого в течение всего ХХ века пили водку. Это – высокая классика: гранёный стакан и солёный огурец. Тоже своего рода чёрный квадрат нашего социума.

Итак, творения Малевича доказали, что сегодня не надо быть Веласкесом или Караваджо, чтобы добиться успеха. Достаточно самого простого – нескромного обаяния скандала, – чтобы войти в историю современного искусства. Именно это подтвердила уже в наши дни проданная за многие миллионы фунтов стерлингов тухлая акула в формалине, заключённая в прозрачный пластиковый короб…

Иногда у меня появляется порыв стать к мольберту и нарисовать свой собственный чёрный квадрат с целью увеличить уровень мировой тайны. Но у меня нет мольберта, а то, что нас окружают чёрные дыры, чёрные квадраты и иные мистические сущности, давно не вызывает ни удивления, ни протеста...

Теги:культура , искусство , Казимир Малевич

Дмитрий Андреевич Буторин, потомственный помор, выверенный и выстуженный Севером человек, знатный гарпунёр, рыболов и охотник. "А я наблюдаю-присматриваюсь, каждую весну прилетают сюда, домой, стаи гусей. Птица камнем упадёт в воду, подгребёт к тающей льдине и пьёт, пьёт - не напьётся – талую воду. На второй день, глядишь, встаёт на крыло, да с таким гонором – загляденье! – рассказывал мне Буторин. – И подумалось: а если пить талую воду всю весну? Пойти вслед тающему льду?"

Сыскал Буторин на свалке списанный баркас. Выкупил его за 5 (пять) рублей, отремонтировал, приладил паруса, назвал «Щелья». И в путь – неближнюю дорогу; можно сказать, по Северному морскому пути. В экипаже – двое. Помор Буторин и писатель Скороходов. Буторин шёл целево – за талой водой. Скороходов же – за книгой (он её и написал, забегу вперёд). Не всякий отважится плыть на малом баркасе, зато в соседстве с тающей глыбой льда. На первом же привале, прошли всего ничего, – телеграмма из «ЛГ»: «Сообщайте о плавании. Будем публиковать ваши заметки».

Юлия Друнина, 1966 г.

Так бы оно и шло. И вдруг как отрезало – молчат путешественники. «ЛГ» снаряжает в командировку фотокорреспондента Александра Награльяна. Он уже в Салехарде. Отыскалась и «Щелья» – не сама собой, лётчики помогли. Награльян – на борт судёнышка. «Мы в Мангазею идём», – отговаривает его Буторин. «Значит, нам по пути».