Владимир Курушин - Дизайн техносферы. Очерки эволюции

Автор этого изобретения родился в Японии и звали его Окада Ёсио. Еще в раннем возрасте он слыл мастером на все руки, но в 14 лет, даже не закончив школу, Окада был вынужден пойти работать в типографию, чтобы помочь семье.

Однажды Окаду заставили разрезать на отдельные листы толстенные рулоны бумаги. Нож тупился очень быстро, а после многократной заточки приходил в полную негодность. Оставалось лишь выбросить его на помойку. И здесь Окаде пришла в голову мысль: «А нельзя ли сделать такой нож, который служил бы дольше?».

Воображение юного изобретателя заставили работать японские сапожники, ремонтирующие обувь у станции Осака. Когда при починке каблука им требовалось что-то острое, они разбивали кусок стекла и использовали осколки в качестве своеобразных режущих предметов. Каждый раз, разбивая очередное стекло, они получали новехонькое лезвие. Окада задумался: «Нельзя ли так же отламывать и лезвие затупившегося ножа?»

Потом внимание изобретателя привлекли недоступные ему плитки шоколада, от которых так удобно отламывать маленькие прямоугольные кусочки. И вдруг Окаду озарило: если бы на ноже были такие же желобки, как на шоколадке, можно было бы время от времени отламывать затупившийся кончик лезвия, и он снова и снова становился бы острым.

Изобретатель начал экспериментировать. Он испробовал лезвия всевозможного размера и желобки разной формы, подобрал механизм для выдвижения лезвия и испытал разные способы прочного удержания лезвия пружиной. Так в 1956 году на свет появился первый нож с обламывающимся кончиком.

Первые ножи Окады Ёсио изготовили вручную — это была небольшая партия в 3000 штук. Но изобретение имело столь оглушительный успех, что сегодня Япония экспортирует выдвижные «ломающиеся» ножи в 110 стран мира.

Все хорошее когда-нибудь, да кончается. Ресторанное чаепитие тоже подходит к концу. Музейный Работник завершает экскурсию следующими словами изобретателя, которые сегодня стали руководством к действию всех дизайнеров:

«Возьмите простую идею и работайте над ней без устали, пока она не заживет».

Эта экскурсия состоится в одном из самых старых залов Музея, обладающих наиболее полной коллекцией экспонатов. Некоторые из них блистают великолепием и выставляются давно. Другие, выглядящие поскромнее, переселились сюда буквально на днях.

И вот среди множества разношерстных экспонатов торжественно появляется Экскурсовод. По его озабоченному лицу видно, что работы сегодня будет много. После обычных церемоний, к которым посетители уже привыкли, Музейный Работник обращается к ним с довольно необычным предложением:

— Вспомним классику и постараемся выяснить, какую роль в жизни цивилизованного человека играют предметы техносферы. Перелистаем страницы литературного наследия знаменитого английского писателя Бернарда Шоу и найдем описание дома профессора Хиггинса в замечательной пьесе «Пигмалион». Хотя все, что там происходило, относилось к рубежу XIX–XX веков, комнаты профессора буквально наполнены техническими устройствами.

«Одиннадцать часов утра. Лаборатория Хиггинса на Уимпол-стрит. Это комната в первом этаже, с окнами на улицу, предназначенная служить гостиной. Посредине задней стены — дверь; входя в комнату, вы видите справа у стены две многоярусные картотеки, поставленные под прямым углом. В этом же углу письменный стол, на нем — фонограф, ларингоскоп, набор миниатюрных органных труб, снабженных раздувальными мехами, ряд газовых рожков под ламповыми стеклами, резиновой кишкой соединенных со вводом в стене, несколько камертонов различных размеров, муляж половины человеческой головы в натуральную величину, показывающий в разрезе голосовые органы, и ящик с восковыми валиками для фонографа.

Посредине правой стены — камин; около него, ближе к двери, — удобное кожаное кресло и ящик с углем. На каминной доске — часы. Между письменным столом и камином — столик для газет.

У противоположной стены, слева от входной двери, — невысокий шкафчик с плоскими ящиками; на нем телефон и телефонный справочник. Весь левый угол в глубине занимает концертный рояль, поставленный хвостом к двери; вместо обычного табурета перед ним скамейка во всю длину клавиатуры. На рояле ваза с фруктами и конфетами.

Середина комнаты свободна от мебели. Кроме кресла, скамейки у рояля и двух стульев у письменного стола, в комнате есть еще только один стул, который не имеет особого назначения и стоит недалеко от камина. На стенах висят гравюры…».

— Достижения технического прогресса, — гид завершает литературное вступление, — смело вторглись в лабораторию профессора Хиггинса и мирно сосуществуют с обычной мебельной обстановкой того времени. А сегодня многие экспонаты Музея Техносферы переселились в наши дома и стали обычным элементом интерьера.

Экскурсовод заканчивает вступление и приглашает посетителей Музея ознакомиться с экспозицией, на которой огромными золотыми буквами написано:

На чем сидим?

Руководитель группы усаживает экскурсантов полукругом, попросив для этого использовать музейные экспонаты:

— Не стесняйтесь, пожалуйста! Хотя некоторым из них тысяча лет, они прекрасно сохранились до нашего времени и еще верой и правдой послужат не одному поколению посетителей.

Экскурсанты, вдоволь настоявшиеся во время предыдущих экскурсий, весело занимают места. Кому-то из них достается позолоченный трон фараона Тутанхамона, кому-то — современное металлическое кресло на колесиках, а кому-то — совершенно непонятный стул с подлокотниками на фарфоровых изоляторах и спинкой, подключенной к огромному электрическому рубильнику, укрепленному на стене. Музейному работнику ничего не остается делать, как разместиться на кряжистом обрубке дерева. Нимало не смущаясь этому обстоятельству, он неторопливо начинает свой рассказ:

— В далекой древности люди совсем обходились без мебели. Они сидели на сплетенных из травы циновках или шкурах животных, камнях, деревянных колодах, необработанных пнях. Однако со временем человека перестало удовлетворять то, что он мог взять у природы в готовом виде. Поэтому к обтесанным деревянным чурбанам он стал приделывать ножки и спинки, чтобы было удобнее сидеть. Так появились первые стулья и скамьи.

Экскурсовод с завистью смотрит на трех экскурсантов, удобно разместившихся на мягком турецком диване.

— Остается констатировать, что в глубокой древности «то, на чем сидим» было не столь удобным и красивым, как изделия профессиональных мастеров-мебельщиков. — Гид вытягивает ноги, мгновенно затекшие от неудобного сидения на обрубке дерева. — Скорее всего, «протомебель» делали из деревянных колод, которые больше всего подходили для этого. Конечно, первобытная мебель не отличалась хорошим дизайном. Да и до него ли было древнему человеку, — улыбается Музейный Работник, — если вокруг бродили дикие медведи и саблезубые тигры?