Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: Несостоявшиеся путчи

10 мая. Политбюро утверждает представленный Ворошиловым список новых назначений. Первым заместителем наркома обороны становится маршал Егоров. Начальником Генштаба РККА — бывший командующий войсками Ленинградского военного округа командарм I ранга Шапошников. Тухачевского отправляют командовать Приволжским округом, Якира переводят в Ленинградский и т. д. Каждому из них предстояло на новом месте обживаться, налаживать связи. Это давало правительству выигрыш во времени хотя бы на несколько недель. Параллельно продолжали идти аресты.

13 мая. Тухачевский встречается со Сталиным. О чем они разговаривали, неизвестно. Однако позднее, на Военном совете, тот с нескрываемым презрением скажет: «Я бы… будучи последовательным контрреволюционером, попросил бы сначала свидания со Сталиным, сначала уложил бы его, а потом бы убил себя. Так контрреволюционеры поступают…» Тут даже и стрелять не надо: могучий маршал мог попросту задушить «вождя народов», как цыпленка, — все равно ведь терять нечего! Но…

Вот именно: «но»!

14 мая. Примаков дает показания о троцкистской организации в армии, с которой он был связан, называет несколько имен.

15 мая. Путна показал, что передавал Тухачевскому письма от Троцкого, и Тухачевский сказал, что «Троцкий может на него рассчитывать». Также назвал многих участников заговора.

15 мая. Арестован Фельдман.

16 мая. Фельдман начинает давать показания.

16 мая. Корк начинает давать показания. Он сообщил, что военная организация правых (включавшая троцкистскую группу под руководством Путны, Примакова и Туровского) была частью более крупной организации правых, в которую его вовлек Енукидзе. Основной задачей группы был военный переворот в Кремле. Во главе военной организации стоял штаб переворота, в который входили Корк, Тухачевский и Путна.

19 мая. Фельдман дает показания. Говорит, что в организацию его вовлек Тухачевский, называет имена более 40 командиров и политработников, в том числе Шапошникова, Гамарника, Дыбенко и др.

Ежов каждый день докладывает лично Сталину о ходе допросов, посылает ему протоколы. Из членов Политбюро с материалами следствия были знакомы только Сталин, Молотов, Каганович и Ворошилов. После получения показаний Корка и Фельдмана о подготовке военного переворота они дали санкцию на арест Тухачевского.

20 мая. Тухачевский прибывает к новому месту службы. Ему остались считанные дни и, судя по всему, он это понимает. Бывший начальник штаба корпуса П. А. Ермолин рассказывал о том, каким он увидел Тухачевского на конференции. (Несмотря на видимую невооруженным глазом странность истории с этим назначением, многие в округе обрадовались. Служить под его началом «было приятно».)

«Во время перерыва Тухачевский подошел ко мне, — вспоминает Ермолин. — Спросил, где служу, давно ли ушел из академии. Непривычно кротко улыбнулся: "Рад, что будем работать вместе. Все-таки старые знакомые".

Чувствовалось, что Михаилу Николаевичу не по себе. Сидя неподалеку от него за столом президиума, я украдкой приглядывался к нему. Виски поседели, глаза припухли. Иногда он опускал веки, словно от режущего света. Голова опущена, пальцы непроизвольно перебирают карандаши, лежащие на столе».

21 мая. Примаков дает собственноручные показания о том, что во главе заговора стоял Тухачевский, который был связан с Троцким. Называет еще сорок видных военных работников, в том числе С. С. Каменева, Шапошникова, Гамарника, Дыбенко, С. П. Урицкого.

22 мая. Арест Эйдемана.

22 мая. Арест Тухачевского.

Обстоятельства этого ареста долгое время оставались неизвестными. Лишь в конце 80-х годов сестрам расстрелянного маршала пришло письмо. Некто И. Н. Шишкин узнал о том, как это было, от человека, производившего арест, Р. К. Нельке, полномочного представителя НКВД.

«Михаил Николаевич приехал в Куйбышев своим вагоном, — говорилось в письме, — и должен был прийти в обком представиться и познакомиться с руководством обкома, которое в ожидании собралось в кабинете первого секретаря. И вот распахнулась дверь, и в проеме появился Михаил Николаевич. Он медлил, не входя, и долгим взглядом обвел всех присутствующих, а потом, махнув рукой, переступил порог.

К нему подошел Нельке и, представившись, сказал, что получил приказ об аресте… Михаил Николаевич, не произнося ни слова, сел в кресло, но на нем была военная форма, и тут же послали за гражданской одеждой… Когда привезли одежду, Михаилу Николаевичу предложили переодеться, но он, никак не реагируя, продолжал молча сидеть в кресле. Присутствующим пришлось самим снимать с него маршальский мундир…» [56] Цит по: Кантор Ю. Война и мир Михаила Тухачевского. М., 2005. С. 370.

25 мая. Эйдеман начинает давать показания.

26 мая. Тухачевский доставлен в Москву и начинает давать показания.

28 мая. Арест Якира. Он тоже начал давать показания практически сразу.

29 мая. Арест Уборевича.

30 мая. От работы в Наркомате обороны отстранен начальник Политуправления РККА Я. Б. Гамарник.

31 мая. Самоубийство Гамарника.

31 мая. Якир подписывает заявление: «Я дачу… помочь ускорить следствие, рассказать все о заговоре и заслужить право на то, что советское правительство поверит в мое полное разоружение».

Из заявления И. Э. Якира на имя наркома ВД СССР Н. И. Ежова. 31 мая 1937 г.

«Еще осенью 1935 года при встрече моей и Уборевича с Тухачевским у него на квартире он развил перед нами вопрос о так называемом “дворцовом перевороте". Он указал на то, что рассчитывает на совместные действия по организации переворота как чекистов, участвующих в охране Кремля, так и военной охраны, в первую очередь — на Кремлевскую школу (позднее — Московское высшее общевойсковое командное училище). По времени переворот и захват руководящих работников партии и правительства происходит тогда, когда в основном будет закончена подготовка Гитлера к войне. Ориентировочно это должен быть 1936 год. Как на непосредственных организаторов этого дела, он указывал на Енукидзе, Егорова — начальника Кремлевской школы и чекистов, фамилии которых не помню. Кажется, речь шла о Паукере. «Дворцовый переворот» должен был быть поддержан рядом выступлений организации в других крупных городах Советского Союза. Мною в Киеве для выполнения задачи была подготовлена бригада Шмидта, которая, будучи поднята по тревоге якобы с целью защиты украинского правительства в связи с восстанием в Москве, должна была обеспечить захват партийного и советского руководства Украины…»

Надо наконец поговорить и о показаниях на следствии и на суде. Знаете, к ним можно относиться по-разному, — но только в нашей стране победившего бреда официальные материалы следствия выносятся за рамки истории и не рассматриваются вообще. Было бы естественно, если бы их обсуждали, оспаривали — но их изначально выносят за скобки, объявляя лживыми от начала до конца.