С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Уже осенью 1895 г. на петербургских предприятиях и в жилых рабочих казармах появились листовки, отпечатанные на мимеографе. Чтобы распространить среди своих товарищей листки, рабочие, связанные с организацией, прибегали к различным хитростям. Они забрасывали листовки в цеха через вентиляционные системы, рассовывали их по станкам, наклеивали у ворот предприятия, в «клубе» (так рабочие называли уборную) или раздавали незаметно при выходе с завода, прямо на улице.

Объединенная марксистская организация начала активно вмешиваться в ход стачек, охвативших в это время ряд петербургских предприятий. Следует отметить, что Петербургская губерния была главным очагом нестабильности: на нее за 10 лет приходилось более 11% всех забастовщиков в стране. В начале ноября 1895 г. на фабрике Торнтона началась организованная «Союзом борьбы» забастовка 500 ткачей. Марксисты издали и распространили листок «Чего требуют ткачи». В ходе переговоров с администрацией забастовщики добились повышения заработка. Через два дня начались волнения на петербургской табачной фабрике «Лаферм». Причина – администрация снизила расценки с выработки. В ответ мастерицы перебили окна, мебель и поломали инструменты. Для подавления беспорядков градоначальник фон Валь распорядился оцепить фабрику и окатить работниц холодной водой из пожарных шлангов. Когда стачечницы жаловались градоначальнику на то, что невозможно прожить на пониженную зарплату, тот ответил: «Можете дорабатывать на улице». У социал-демократов не было непосредственных связей с фабрикой «Лаферм», но организации хотелось вмешаться в события. Для того чтобы собрать сколько-нибудь точную информацию о случившемся на фабрике,

В. И. Ульянов и М. А. Сильвин посещали некоторое время ближайший к месту событий трактир и чутко прислушивались к разговорам посетителей. Но пользы было мало. Как передавал Ульянов, купцы и мещане, виденные ими в трактире, рассказывали лишь о перипетиях обливания работниц водой и заканчивали рассказ нравоучительной сентенцией, отирая пот после соответствующего количества чайных порций: «А потому ни-и скандаль!» [94]Тогда C. А. Гофман и М. А. Сильвин под благовидным предлогом стали завязывать разговоры с пожилыми работницами, возвращавшимися по вечерам домой, и понемногу собрали необходимые данные. Через несколько дней появилась листовка с изложением причин конфликта и требований папиросниц, которую с помощью разных ухищрений удалось распространить среди работниц фабрики.

Листовки имели большой успех. Их писали не «заумным» и нудным, а простым, понятным рабочим языком. Социал-демократическая интеллигенция нашла, наконец, ключ к «серой» рабочей массе. В конце 1895 г. нелегальная типография «Группы народовольцев» выпустила трехтысячным тиражом брошюру Ульянова «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». Рабочие зачитывались брошюрой, писала Крупская, «она была им понятна и близка» [95]. Высокую оценку брошюре Ульянова дали и Плеханов с Аксельродом, заявив, что «никто в России не пишет так хорошо для рабочих, как он» [96]. Ульянов ответил им: «Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих» [97].

В первых числах декабря была завершена подготовка первого номера газеты «Рабочее дело». Ульянов написал для него четыре статьи, в том числе передовую, призывавшую российский пролетариат к завоеванию политической свободы. Остальные статьи написали Мартов, Кржижановский, Ванеев, Сильвин, Запорожец и др. 8 декабря на квартире Крупской состоялось редакционное собрание по «Рабочему делу». Номер был сделан в двух экземплярах, один для передачи в типографию забрал Ванеев, а другой остался у Крупской. Но издать газету не удалось.

Полиция напала на след организации. Слежка усиливалась изо дня в день. Но ее члены накопили определенный опыт применения различных приемов конспирации. По свидетельству Н. К. Крупской, лучше всех по этой части был подкован В. И. Ульянов: он знал проходные дворы, умел великолепно надувать шпионов, учил товарищей писать «химией», точками, условными знаками в книгах, придумывал конспиративные клички. Члены организации для переписки использовали посреднические адреса, ввели псевдонимы, клички. Как вспоминал М. А. Сильвин, Ульянов «назывался «Тяпкин-Ляпкин» («до всего доходит собственным умом»), В. В. Старков – «Земляника», Г. М. Кржижановский – «Суслик»» [98]. Ю. О. Мартова звали Егором. Частная переписка и хождения друг к другу были сведены до минимума.

В ночь с 8 на 9 декабря 1895 г. были арестованы четверо из пяти членов руководящего центра организации: Ульянов, Кржижановский, Старков, Ванеев, а также Запорожец, Малченко, рабочие-активисты Василий Шелгунов, Никита Меркулов, Иван Яковлев, Борис Зиновьев, Петр Карамышев и др. Из группы народовольцев арестовали рабочего Н. В. Полетаева (впоследствии большевистский депутат III Государственной думы). Всем им было предъявлено обвинение «в государственном преступлении». На квартире Ванеева полиция захватила готовые к печати материалы первого номера газеты, и в ее руках оказались образцы почерков руководителей организации.

И. В. Бабушкин

Однако деятельность не прекратилась. 15 декабря 1895 г. состоялось совещание уцелевших от ареста марксистов, на котором был восстановлен ее руководящий центр (в него вошли Мартов, Сильвин, Радченко и Ляховский). По предложению Ю. О. Мартова, организация обрела, наконец, свое название, вошедшее затем в историю – «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Участники совещания одобрили текст написанной Мартовым листовки, в которой говорилось, что полиция ошибается, полагая, будто «Союз» разгромлен. Напротив, борьба будет продолжена «до тех пор, пока не будет достигнуто полное освобождение рабочего класса из-под гнета капитализма». К концу года «Союз борьбы» выпустил еще одну прокламацию, «Что такое социалист и государственный преступник?», подписанную «Ваш товарищ рабочий». Листовку написал один из самых значимых членов организации 23-летний Иван Васильевич Бабушкин, служивший в то время сторожем в лаборатории Александровского чугунолитейного завода. Как вспоминал Мартов, несмотря на то, что Бабушкин «не без скептицизма… смотрел на начавшуюся полосу лихорадочной агитационной работы» («Вот, – говорил он нам, – стали во все стороны разбрасывать прокламации и в два месяца разрушили созданное годами»), он предложил воспользоваться интересом рабочих к нашумевшим арестам каких-то «сицилистов» и выпустить «популярный листок о социализме и борьбе за свободу» [99].