Николай Карамзин - Руская старина

Герберштейнъ описываетъ Рускихъ Бояръ и дворянъ весьма гордыми. Простые люди (говоритъ онъ) почти не имѣютъ къ нимъ доступа, и не могутъ въѣхать верхомъ на Боярскій дворъ. Знатной человѣкъ никогда не ходитъ пѣшкомъ, боясь тѣмъ унизиться; ему надобно сѣсть на лошадь, чтобы видѣться съ сосѣдомъ, живущимъ отъ него въ десяти шагахъ.» – Сей же Герберштейнъ хвалитъ трудолюбіе и воздержность Московскихъ ремесленниковъ, которые, сходивъ въ праздникъ къ обѣднѣ, возвращались домой и снова принимались за дѣло:,ибо они думали (вотъ точныя слова его!), что однимъ Боярамъ и знатнымъ людямъ можно быть праздными, и что работать гораздо душеспасительнѣе, нежели гулять и пьянствовать. Впрочемъ и самый законъ дозволяетъ имъ пить медъ и пиво въ одни большіе праздники.» – Еще и вовремя Великихъ Князей Московскіе купцы знали и твердили пословицу: товаръ лицомъ продать . Хитрость ихъ въ куплѣ и продажѣ удивляла Нѣмцовъ, которые говорили:,одинъ Сатана обманетъ Рускаго.» Но естьли иностранецъ ошибкою платилъ Рускимъ купцамъ лишнія деньги, то они всегда отдавали ихъ назадъ, думая, что пользоваться такою ошибкою есть бытъ воромъ. – Мастеровые люди наши и въ старину славились отмѣнною переимчивостію. Иностранные художники, пріѣзжавшіе въ Россію со временъ Князя Іоанна, не пускали ихъ наконецъ въ свою мастерскую, боясь, чтобы они не сравнялись съ ними въ искусствѣ.

Къ чести Рускихъ, иностранцы замѣчали въ нихъ великую любовь къ благотворенію. По смерти всякаго богатаго человѣка родственники его, въ теченіе шести недѣль, ежедневно раздавали деньги бѣднымъ людямъ. Купецъ, идучи по утру въ лавку, заходилъ прежде на рынокъ, покупалъ хлѣбъ, и разрѣзавъ его на ломти, отдавалъ нищимъ, которые не только сами питались сею милостынею, но и продавали еще множество сухарей дорожнымъ людямъ изъ остатковъ ея. – По древнему обыкновенію Цари наши, въ первый день Пасхи, между заутрени и обѣдни, ходили въ городскую темницу, и сказавъ преступникамъ: Христосъ воскресъ и для васъ! дарили каждаго изъ нихъ новою шубою , и сверхъ того присылали имъ, чѣмъ разговѣться. – Зимою обыкновенно получали Бояре запасъ изъ деревень своихъ: тогда ключники ихъ должны были навѣдываться о бѣдныхъ людяхъ и надѣлять ихъ мукою; масломъ и проч.

Такія достохвальныя черты нравовъ мирятъ насъ съ невѣжествомъ и суевѣріемъ нашихъ предковъ…. Они считали Астрономію колдовствомъ. Слыша, что Царь Михаилъ Ѳеодоровичь желаетъ оставить при Дворѣ своемъ Астронома Олеарія, народъ ужасался и говорилъ:,Царь хочетъ имѣть при себѣ волшебника, который по звѣздамъ угадываетъ будущее!» Это испугало Олеарія…. Черезъ нѣсколько лѣтъ пріѣхавъ опять въ Москву, онъ вздумалъ однажды забавлять Дьяка иностранныхъ дѣлъ темною камерою, и показывалъ ему на стѣнѣ предметы, бывшіе на улицѣ: Дьякъ крестился… Всего страннѣе казалось ему то, что люди и лошади изображались вверхъ ногами и такимъ образомъ двигалиоь. – Голландскій Фельдшеръ, именемъ Квиринусъ, служившіи Царю, имѣлъ у себя въ горницѣ скелетъ человѣка. Однажды Квиринусъ игралъ на лютнѣ и вѣтеръ шевелилъ кости, висѣвшія на стѣнѣ противъ раствореннаго окна. Стрѣльцы увидѣли это и разгласили по городу, что Голландскій Фельдшеръ держитъ у себя мертвыхъ и заставляетъ ихъ плясать по лютнѣ. Дѣло дошло до Патріарха, и бѣднаго Квиринуса хотѣли-было сжечь какъ волшебника. Къ щастью, удалось ему изъяснить свое колдовство Князю Ивану Борисовичу Черкаскому, и страшная исторія кончилась тѣмъ, что Фельдшера выслали изъ Россіи, а скелетъ его сожгли за Москвою-рѣкою.

Нарвскій Пасторъ Мартинъ Беръ, бывшій въ Москвѣ при Царѣ Годуновѣ, разсказываетъ слѣдующій анекдотъ:,Царь Борисъ занемогъ подагрою и велѣлъ объявить въ столицѣ, что искусный человѣкъ, который исцѣлитъ его отъ сей болѣзни, будетъ щедро награжденъ Царскою милостію. Жена одного Сына Боярскаго вздумала тѣмъ воспользоваться, чтобы отмститьмужу своему за разныя его жестокости; пришла во дворецъ и сказала, что мужъ ея знаешъ вѣрное средство вылечить Царя, но не хочетъ употребить его. Боярскаго сына призывваютъ, спрашиваютъ: онъ божится, что не имѣетъ понятія о Медицинѣ. Ему не вѣрятъ и грозятъ темницею, даже казнію. Видя, какъ говорятъ по-Руски, бѣду неминуемую , сынъ Боярскій требуетъ сроку – посылаетъ людей своихъ накосить возъ травы, дѣлаетъ изъ нее Царю припарки, и – боль утихаетъ, конечно не отъ лекарства, но сама собою. Царь увѣрился въ искусствѣ мнимаго врача, и велѣлъ наказать его за то, что онъ не хотѣлъ сперва помочь ему; однакожь наградилъ битаго собольею шубою, двумя стами рублей денегъ и осмнадцатью дворами крестьянъ, обязавъ его подпискою не мстить женѣ. Слышно было, что супруги жили послѣ того въ совершенномъ мирѣ и согласіи.» – При Годуновѣ были уже въ Москвѣ иностранные Медики, которые лечили какъ Царя, такъ и знатнѣйшихъ Бояръ; но естьли лекарства не дѣйствовали и больной умиралъ на ихъ рукахъ, то имъ надлежало отвѣтствовать за сію неудачу какъ за уголовное преступленіе. Когда Датскій Принцъ, женихъ любезной Ксеніи, занемогъ въ Москвѣ, Борисъ Годуновъ объявилъ Докторамъ, что они жизнію своею заплатятъ за его смерть. Къ нещастью, Принцъ умеръ, и Медики должны были скрыться. Но скоро пришла къ Царю злая подагра, и онъ велѣлъ объявить имъ милостивое прощеніе. – Годуновъ и самъ давалъ Докторскіе патенты. Одинъ изъ его лекарей хотѣлъ ѣхать въ Нѣмецкій Университетъ, чтобы получить тамъ градусъ Доктора. Это пустое,» сказалъ Царь:,я знаю твое искусство, жалую тебя въ первокласные Медики и велю написать патентъ не хуже Университетскаго.» —,Но только Дворъ и Бояре, говоритъ Маржеретъ, прибѣгали къ иностраннымъ врачамъ: всѣ другіе Московскіе жители не вѣрятъ ихъ искусству и лечатся по своему; а именно, виномъ съ растертымъ порохомъ или чеснокомъ: что, вмѣстѣ съ жаркою банею, служитъ для нихъ лекарствомъ во всѣхъ болѣзняхъ. Надобно признаться, что они гораздо здоровѣе насъ, Французовъ. Въ Россіи очень много людей за 80, 100 и 120 лѣтъ.»

(Пpодолженie.)

При Царѣ Михаилѣ Ѳеодоровичѣ былъ въ Россіи Докторъ Павелъ Флемингъ, человѣкъ умной, доброй – и стихотворецъ. Любопытство, видѣть народъ почти неизвѣстный въ Европѣ, завело его въ наше отечество. Онъ пять мѣсяцевъ жилъ въ разныхъ селеніяхъ близь Новагорода, старался узнать нравы земледѣльцевъ Рускихъ, и въ Нѣмецкихъ стихахъ описалъ ихъ такими красками, какими славный Галлеръ описываетъ нравы щастливыхъ Альпійскихъ жителей въ извѣстной Поэмѣ своей die Alpen. Я переведу здѣсь нѣкоторые стихи eго…,Любопытство ума заставило меня проститься съ отечествомъ и съ друзьями, чтобы видѣть страну отдаленную, которую мы знаемъ только по злословію сосѣдовъ ея или разсказамъ лживыхъ путешественниковъ. Благодарю судьбу!.. Доброму сердцу пріятно вездѣ находить хорошее. Въ землѣ, называемой варварскою, вижу людей достойныхъ называться людьми. Земледѣлецъ Руской не мудрствуетъ о свободѣ, но истннно свободенъ душею; онъ богатъ, не чувствуя никакихъ недостатковъ; цвѣтетъ здоровьемъ, имѣетъ доброе сердце и не знаетъ, что оно естъ рѣдкое достоинство въ человѣкѣ; живетъ въ низкой хижинѣ, имъ срубленной, и доволенъ, что она укрываетъ его отъ ненастья и холода; работаетъ весело, въ надеждѣ на Бога; наслаждается покоемъ въ объятіяхъ вѣрной супруги и засыпаетъ сладко подъ громкимъ пѣніемъ соловья. Жена щастлива повиновеніемъ мужу, и строгость его считаетъ знакомъ любви. Онъ не боится воровъ (бѣдность служитъ ему наилучшимъ стражемъ); не заботится о будущемъ, вѣря, что небесный Отецъ печется о людяхъ. Не жалѣйте о невѣжествѣ его, ученые мужи Европы! онъ разумѣетъ добраго сосѣда своего, и думаетъ, что знаетъ все нужное. Ахъ! народъ сей принадлежитъ еще къ древнему царству Сатурна: ибо хитрость, коварство, обманы, ему неизвѣстны. Щастливая простота, любезная невинность! мьі васъ уже не видимъ въ странахъ своихъ: кто бы думалъ, чтобы вы, оставивъ Германію, переселились въ землю Рускую? Кто могъ бы искать здѣсь добродѣтелей Астреина вѣка?»