Билл Браудер - Красный циркуляр

Двадцать девятого ноября 2011 года сенатский комитет по международным отношениям созвал очередное рабочее заседание. Когда на его сайте появилась повестка заседания, я просмотрел список вопросов в надежде увидеть законопроект имени Сергея. Первым пунктом значилась «Резолюция по защите бассейна реки Меконг». Я спустился по странице немного ниже и прочел: «Резолюция, выражающая отношение сената к мирной „жасминовой“ революции в Тунисе». Имени Магнитского в списке не обнаружилось. Я немедленно набрал Кайла:

— Что происходит? Законопроекта в списке нет.

— Пока не знаю. Мы сами пытаемся это выяснить.

Я начал подозревать, что за кулисами ведется какая-то хитроумная политическая игра. Керри упорно молчал.

Казалось, что проблема именно в Керри, и мне подумалось, что есть смысл встретиться с ним — вдруг история Сергея потрясет его так же, как сенатора Маккейна и конгрессмена Макговерна.

Я позвонил Джулианне Гловер. Если прежде ей легко удавалось договориться о встрече с сенаторами, то Керри оказался недосягаем. Тем не менее, она смогла договориться о приеме у Джейсона Брудера, советника Керри по российским делам.

Я прилетел в Вашингтон и на следующий день вместе с Джулианной отправился в Дирксенский корпус сената на встречу с Брудером. Он должен был ждать нас у выхода из зала заседаний комитета по международным отношениям. Брудер, молодой человек лет тридцати с небольшим, среднего роста, с коротко подстриженной бородкой, провел нас в зал весьма необычной конфигурации с П-образно расположенными столами. Не найдя подходящего места для беседы, мы просто взяли себе по стулу и сели в центре зала лицом друг к другу.

Поблагодарив Брудера за то, что тот согласился встретиться, я начал было рассказывать ему историю Сергея, но через три предложения он прервал меня:

— Да-да, я в курсе этого дела. Меня глубоко тронуло случившееся. Он и его семья заслуживают справедливости.

— Именно поэтому мы здесь.

— Послушайте, я много думал об этом. Мы с сенатором были бы рады помочь в деле Магнитского.

— Замечательно. Значит, сенатор Керри поддержит законопроект и будет добиваться его принятия в комитете?

Брудер отклонился назад, и стул под ним скрипнул.

— Ну, говоря по правде, я не считаю принятие закона Магнитского верным подходом в решении этого вопроса, господин Браудер.

«Ну, вот, опять двадцать пять», — подумал я, вспомнив Кайла Скотта и прочих пуганых карьеристов из правительства США.

— Что вы подразумеваете под неверным подходом?

В ответ он чуть ли не слово в слово повторил то самое заявление Госдепартамента. Я пытался возражать, но он не слушал.

В заключение он сказал:

— Билл, поймите, дело Магнитского имеет для нас большое значение. Я хочу предложить сенатору Керри поднять его на встрече с российским послом.

«С российским послом? — мысленно возмутился я. — Да он издевается! Имя Сергея и то, что случилось с ним, — на передовицах крупнейших газет мира! Российский президент часами обсуждал со своими министрами, как свести к минимуму нежелательные последствия дела Магнитского, а Брудер полагает, что тут поможет тихая беседа с послом?»

Я покинул встречу, ругаясь про себя.

Как выяснилось, позиция Керри против рассмотрения закона Магнитского не имела ничего общего с тем, считал он его хорошей инициативой или плохой. В Вашингтоне поговаривали, что Джон Керри препятствует принятию этого законопроекта по одной простой причине: он намеревается стать госсекретарем после ухода в отставку Хиллари Клинтон. По-видимому, одним из условий получения этой должности было проследить, чтобы закон Магнитского не получил зеленый свет в сенатском комитете по международным отношениям.

В течение следующих нескольких месяцев новостей по закону Магнитского не было. Но вот весной 2012 года у нас появилась надежда. После почти двадцати лет переговоров Россию наконец-то готовы были принять во Всемирную торговую организацию (ВТО), и должно это было произойти в августе того года. Как только Россия станет членом этой организации, все остальные участники ВТО смогут торговать с ней на равных условиях, без пошлин и иных сборов, но вследствие поправки Джексона — Вэника к американскому закону о торговле только одна страна продолжала бы торговые отношения с Россией на прежних условиях: Соединенные Штаты.

Законодательный акт почти сорокалетней давности, вступивший в силу в середине семидесятых годов двадцатого века, налагал американские торговые санкции на СССР за отказ евреям в праве на эмиграцию. Поначалу правительство Советского Союза было непреклонно, но через несколько лет стало ясно, что цена санкций слишком высока, и в итоге полутора миллионам евреев позволили покинуть страну.

Страна Советов уже почила в бозе, российские евреи свободно выезжали из страны, но поправка Джексона — Вэника все еще действовала. Останься она в силе после вступления России в ВТО, и американские предприятия, например «Боинг», «Катерпиллар», «Форд» или экспортеры говядины, попадут в худшие условия по сравнению с другими членами ВТО — торговыми партнерами России.

Деловое сообщество США полагало, что следует отменить поправку, и правительство Обамы полностью поддерживало эту идею. Если бы президент мог самостоятельно аннулировать поправку Джексона — Вэника, он так и сделал бы, но для этого конгресс должен был принять соответствующий закон.

На той неделе, когда правительство США начало кампанию по отмене поправки Джексона — Вэника, я был в Вашингтоне и с помощью Джулианны продолжал кампанию за принятие закона Магнитского.

Проведя несколько часов за утренними встречами, мы с Джулианной обедали в закусочной на цокольном этаже сенатского здания имени Харта. Я сидел за хлипким на вид алюминиевым столиком и ел салат, когда Джулианна вдруг коснулась моей руки и незаметно указала в глубь зала. Там я увидел сенатора Джо Либермана, одного из наиболее высокопоставленных инициаторов закона Магнитского, в окружении небольшой группы советников.

— Билл, здесь Либерман, — шепнула Джулианна. — Думаю, стоит поговорить с ним обо всей этой ситуации с поправкой Джексона — Вэника.

— Как, прямо сейчас? Он же просто идет по залу. Разве можно серьезно говорить в такой обстановке?

Хоть жизнь и научила меня при необходимости проявлять настойчивость, мне до сих пор неловко подходить с просьбами к незнакомцам, в особенности когда их и так непрестанно осаждают.

Однако Джулианна, проигнорировав мой внутренний дискомфорт, встала и решительно потянула меня за собой:

— Ну же, Билл, идем поговорим с ним.

Мы вместе пересекли зал и направились в сторону сенатора Либермана.