Даниэль Герен - Анархизм: от теории к практике

Стремление нового синдикализма утвердить и сохранить свою «независимость», заявленное в знаменитой хартии, принятой в 1906 г. на конгрессе ВКТ в Амьене, было в гораздо меньшей степени направлено против анархистов, а в большей степени пыталось сбросить опеку буржуазной демократии и ее представителя в рабочем движении: социал-демократии. Кроме этого новый синдикализм желал сохранить спаянность синдикального движения в связи с размножением соперничающих с ним политических сект, существовавших во Франции до эпохи «социалистического единства». Из работы Прудона «О политической способности рабочих классов», являвшейся для них Библией, революционные синдикалисты почерпнули, в частности, идею «отделения»: став отдельным классом, пролетариат должен отказаться от всякой поддержки противостоящего ему класса.

Некоторые анархисты, тем не менее, были шокированы тем, что рабочий синдикализм хотел обойтись и без их покровительства. «В корне ложная доктрина, — восклицает Малатеста, — угрожающая самому существованию анархизма». Ему вторит Жан Грав: [67] Грав, Жан (1854–1939) — французский анархо-коммунист, редактор влиятельной анархистской газеты «Les Temps nouveaux». «Синдикализм может — и должен — быть самодостаточным в своей борьбе против хозяйской эксплуатации, но не может притязать на то, что один он может разрешить социальную проблему». Он «был в меньшей степени самодостаточным, когда потребовалось, чтобы понимание того, чем он является, каким он должен быть и что должен делать, пришло к нему извне».

Несмотря на подобные упреки и обвинения и благодаря революционной закваске, привнесенной в него анархистами, обращенными в синдикализм, синдикалистское движение во Франции, как и в других латинских странах, стало в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, силой, с которой приходилось считаться не только буржуазии, правительству, но и социал-демократическим политикам, потерявшим отныне в значительной степени контроль над рабочим движением. Философ Жорж Сорель [68] Сорель, Жорж Эжен (1847–1922) — французский философ, марксист, теоретик революционного синдикализма. считал такое вхождение анархистов в синдикаты одним из величайших событий своего времени. Анархистская доктрина растворилась в движении масс, но для того, чтобы вновь обрести себя в новых формах и закалиться.

Либертарное движение было отныне пропитано и насыщено слившимися анархистской и синдикалистской идеями. Французская ВКТ вплоть до 1914 г. являлась эфемерным продуктом такого синтеза. Но наиболее совершенным и наиболее долговечным его результатом была испанская Национальная конфедерация труда (НКТ), основанная в 1910 г., благодаря распаду радикальной партии политика Александра Леру. Один из глашатаев испанского анархо-синдикализма, Диего Абад де Сантильян, не преминул воздать должное Фернану Пеллутье, Эмилю Пуже и другим анархистам, понявшим необходимость распространять свои идеи, в первую очередь, в экономических организациях пролетариата.

Если второе дыхание анархизма открылось в революционном синдикализме, то революция 1917 г. в России дала ему третье. Это заявление может стать первым сюрпризом для читателя, привыкшего думать о великом революционном движении 1917 г. как о заслуге и достижении исключительно большевиков. Российская революция, на самом деле, была огромным массовым движением, волной, поднявшейся из глубины народных масс, которая превосходила и поглощала все идеологические образования. Она принадлежала не каким-то отдельным личностям, но народу. В той мере, в какой она была подлинной революцией, шедшей снизу вверх и спонтанно создающей органы прямой демократии, она несла в себе все характеристики социальной революции с либертарными тенденциями. Тем не менее, относительная слабость российских анархистов не позволила им использовать ситуацию, которая была исключительно благоприятна для победы их идей.

Революция, в конечном счете, была перехвачена и искажена насилием, по мнению одних, или хитростью, по мнению других, команды профессиональных революционеров, сгруппировавшейся вокруг Ленина. Но оба эти поражения (с одной стороны, анархистов, с другой стороны, подлинной народной революции), тем не менее, не означали бесплодности либертарных идей. Во-первых, коллективное присвоение средств производства больше не было под вопросом, и это гарантировало почву, на которой, возможно, в один прекрасный день социализм «снизу» сможет восторжествовать над государственной регламентацией; более того, российский опыт предоставил возможность для некоторых российских и зарубежных анархистов извлечь тяжелые уроки из этого временного поражения, уроки, которые и сам Ленин, похоже, осознал накануне собственной смерти. В подобном контексте возможно в целом рассмотреть проблему революции и анархизма. По мнению Кропоткина, поддержанного Волиным, она научила анархистов тому, как не следует делать революцию. Советский опыт вовсе не доказал, что либертарный социализм неосуществим, а, наоборот, в значительной мере подтвердил пророческую верность взглядов основателей анархизма и, в частности, их критику авторитарного социализма.

Отправной точкой революции 1917 года стал 1905 год, когда появился новый вид революционных органов: Советы. Они родились среди фабричных рабочих Санкт-Петербурга в ходе спонтанной всеобщей забастовки. В условиях практически полного отсутствия профсоюзного движения и профсоюзных традиций, Советы заполнили вакуум и взяли на себя функции координации борьбы бастующих предприятий. Анархист Волин был участником небольшой группы, находившейся в тесной связи с рабочими и их чаяниями, которую посетила идея создания Советов. Сообщаемые им сведения совпадают с тем, что писал позднее Троцкий, ставший председателем Петроградского Совета несколько месяцев спустя. В своем описании событий 1905 г. он писал без каких-либо бранных намерений, а совсем наоборот: «Организация Совета по своему объективному смыслу означает создание возможностей дезорганизации правительства, означает организацию «анархии», означает, следовательно, предпосылку революционного конфликта».

Этот опыт закрепился в сознании рабочих, и когда в феврале 1917 г. разразилась вторая Российская революция, ее лидерам не пришлось изобретать что-то новое. Рабочие начали стихийно захватывать фабрики. Советы возродились по собственной инициативе трудящихся, снова застав профессиональных революционеров врасплох. По признанию Ленина, массы крестьян и рабочих были «раз в сто левее» большевиков. Престиж Советов был настолько велик, что только от их имени и по их призыву Октябрьское восстание могло начаться.