Юрий Мухин - Афганский фронт СССР

При этом существующее правительство Афганистана давало гарантию обеспечения безопасности работы временного правительства и проведения выборов, подчеркивая при этом, что не будет возражать, если некоторые представители от оппозиции возьмут с собой необходимую личную охрану, о чем также можно будет договориться.

Принципиальная суть «Политики национального примирения», несомненно, была приемлема для всех. Учитывая, что Наджибулла, уже будучи президентом Афганистана (это я забегаю вперед), на определенном этапе заявил, что он готов сложить с себя полномочия президента, если это положительно скажется на примирении, то можно себе представить, как реально близки были к цели те, кто действительно думал о стабилизации обстановки.

До нового 1987 года было проведено много различных подготовительных мероприятий. Причем идеей проведения в жизнь «Политики национального примирения» были охвачены буквально все слои населения, в том числе воины армии, МВД и МГБ. К разъяснению существа этой политики подключились наши советские специалисты и весь личный состав 40-й армии. Все верили и надеялись, что наступил переломный этап, затянувшаяся война закончится, народ наконец облегченно вздохнет и начнется мирная жизнь.

3 января 1987 года принимается декларация «О национальном примирении в Афганистане», в которой говорится, что с 15 января 1987 года «Политика национального примирения» вступает в силу и что все без исключения обязаны ее выполнять. Документ гласит: прекращаются все виды боевых действий, запрещается ведение огня из всех видов оружия; все войска возвращаются в пункты постоянной дислокации и приступают к учебе по программам мирного времени; в случае обнаружения вооруженного отряда мятежников, если достоверно подтверждается, что этот отряд никакой агрессивности не проявляет и опасности не представляет — огневые удары артиллерии и бомбоштурмовые действия авиации по ним не применять; основные усилия армии МВД и МГБ будут сосредоточены на охране важнейших объектов, прикрытии государственной границы и обеспечении проводки колонн с грузами по основным магистралям.

Создается механизм претворения в жизнь «Политики национального примирения» — чрезвычайные комиссии на всех уровнях: кишлак — волость — уезд — провинция — столица. В Кабуле находилась Всеафганская чрезвычайная комиссия, которая являлась высшим органом примирения.

Кроме того, созывались джирги (собрания) мира с широкими полномочиями. Они имели право перераспределять землю и воду, делить получаемую из Советского Союза гуманитарную помощь, распространять бесплатно товары и продукты питания, поступающие из Кабула (фактически это были товары и продовольствие в основном тоже из СССР), запрашивать различных специалистов, медицинскую помощь и лекарства.

Но чаще всего джирга занималась умиротворением враждующих кланов и племен. Кстати, им же предоставлялось право проводить амнистию (в том случае, если осужденные давали гарантии о прекращении антинародной деятельности), призывать в армию, назначать народных судей. Священнослужители, т. е. муллы, брались на государственное содержание, им выделяли небольшие хорошие дома.

Там, где результаты «Политики национального примирения» были реальными, то соответствующий уезд или даже провинция объявлялись «зоной мира», и они получали от правительства большие материальные льготы.

Во многих провинциях (в уездах и волостях) руководителями назначались (избирались) местные беспартийные авторитеты. Это укрепляло власть. Сюда съезжались афганцы различных убеждений. Особо ярким примером «зоны мира» был Герат.

Проведение в жизнь «Политики национального примирения» поставило оппозицию в сложное положение. И хотя эта политика не нашла в ее рядах поддержки, а, наоборот, после шока и мощного давления своих хозяев (в первую очередь США и Пакистана) она перешла к более жестким шагам, — все-таки ростки мирной жизни пробивались, появлялись «зоны мира», которые в связи с прекращением боев находились на льготном обеспечении правительства. Конечно, «Политика национального примирения» имела бы еще большие результаты даже в условиях непрекращающихся действий непримиримой оппозиции, если бы все партийные и государственные деятели выкладывались бы так, как это делал Наджибулла, министр племен и народностей Лаек, министр внутренних дел Гулябзой, министр энергетики Пактин.

И все же оппозиции стало ясно, что может прийти конец и ей, а значит, надо немедленно выступить с альтернативой. В связи с этим опять был поднят на щит вопрос, который обсуждался еще с 1980 года, но потом заглох, — о создании афганского альтернативного правительства, в которое войдут только оппозиция и ее сторонники.

Если в начале 80-х годов речь шла о создании правительства в «изгнании», то теперь было решено сделать это на территории Афганистана, т. е. не в изгнании, а у себя дома. Это могло прозвучать, к тому же оппозиция рассчитывала, что оно будет признано ООН и войдет в АСЕ в качестве равноправного члена, а также это правительство будет представлено во всех основных международных органах. Разумеется, все это требовало дополнительных материальных и финансовых затрат. Но игра стоит свеч и финансовых затрат. И США, как и другие союзники по афганской проблеме, начали подталкивать «Альянс семи» к активным действиям, поощряя одновременно их в финансовом плане.

Возник вопрос о месте размещения такого правительства. Конечно, желательно было расположить новую столицу в таком месте, куда можно было бы в любой момент «дотянуться» союзникам с целью оказания помощи. Такими городами могли быть Джелалабад, Хост и Кандагар. С давних времен в Джелалабаде находилась резиденция короля. Поэтому этот город считался второй столицей страны.

Однако рассчитывать на Джелалабад было опасно, так как здесь стояла значительная группировка правительственных войск, да и близко располагался Кабул, откуда могли быстро подойти необходимые резервы. Поэтому если даже советские войска и уйдут, закрепиться здесь оппозиции будет очень сложно, что, кстати, в последующем и подтвердилось. Когда 40-я армия полностью оставила Афганистан, оппозиция, сосредоточив у границы крупные силы, с помощью и при непосредственной поддержке пакистанских войск провела генеральное наступление с целью захвата Джелалабада. Однако ее многомесячные бои с правительственными войсками закончились полным провалом планов оппозиции, а вместе с ней и планов США и Пакистана.

Сосредоточить основные усилия на Кандагаре было тоже рискованно. Во-первых, он расположен все-таки на значительном удалении от центра страны; во-вторых, там менее зависимые от Пакистана племена и, в-третьих (что самое главное), в течение лета 1987 года после проведенной здесь многомесячной операции обстановка основательно изменилась в пользу кабульского правительства.