Джошуа Слокам - Всемирный следопыт, 1926 № 04

Уже по их движениям видно было, что они уверены в удаче, но в одно мгновение все изменилось. Фелюга, парусность которой была слишком велика, нырнула носом на гребне большой волны; через три минуты та же волна настигла «Спрей» и встряхнула ее, как игрушку. Я бросился спускать кливер, тем временем сломалась рея.

Не оглядываясь, я спрыгнул в каюту, схватил оттуда заряженную винтовку и патроны. По моему расчету пираты должны были быть со мною рядом, но, когда я огляделся, никаких пиратов вблизи не оказалось. Волна, сломавшая мою рею, снесла всю мачту у разбойников. Вдали можно было различить, как все они усиливались выловить из волн остатки своей оснастки.

Пока я все убрал и привел в порядок, стемнело, и я так устал, что не имел сил приготовить летучую рыбу, которая сама свалилась на палубу. Это показало мне, что немало трудов предстояло еще перенести во время затеянного путешествия.

На следующее утро уже не было видно ни самих пиратов, ни их земли. Только две высокие вершины виднелись в чистом утреннем воздухе, да и те скрылись в дымке, когда взошло солнце.

3-го сентября «Спрей» проходила мимо самого восточного из Канарских островов. Штиль сменился шквалом, который принес с африканского берега тучи краснобурой пыли. Пока дул ветер, воздух затуманился, и море надолго окрасилось ею. Ночью ветер повернул на север, и вода и небо очистились. «Спрей» неслась с попутным ветром, длинные валы вскидывали судно, проходя под килем, надутый грот цеплял за гребни, а сердце старого моряка радовалось такому увлекательному ходу.

Дня через два я нашел утром на палубе три летучих рыбы, а четвертая упала вниз через люк и очутилась у самой сковороды. Такой способ снабжения мне очень нравился, а самая стряпня не занимала много времени: жареная рыба, гренки с маслом, картофель, кофе с молоком, — все эти кушанья изготовляются скоро. Кроме того, на «Спрей» никогда не бывало недоразумений между экипажем и поваром, стряпня которого всегда приходилась персоналу по вкусу. Вообще, одно из крупных преимуществ моего судна состояло в том, что не могло быть и речи о ссорах или обидах.

Вскоре «Спрей» вступила в пояс пассатных ветров. Шлюпка побежала сама собою под надутыми парусами, и целыми днями я пользовался полным досугом. Я занялся главным образом чтением и описанием своего путешествия, а также исполнял необходимую работу для поддержания снастей и парусов в порядке.

Оставив за собою берега мыса Зеленого, я надолго очутился среди пустынных вод, но и во сне и наяву я всегда знал положение судна: оно как бы двигалось по карте перед моими глазами. Раз ночью, когда я сидел в каюте, окружавшая меня глубокая тишина вдруг была нарушена человеческими голосами, которые раздались совсем близко. Не умею передать, до чего я испугался: у самого борта, бок о бок со «Спрей», точно призрак, проходила на всех парусах большая барка; матросы были заняты со снастями, и меня никто не окликнул, но я слышал, как кто-то сказал, что на шлюпке огонь и что это, вероятно, рыбачья барка.

Тем временем «Спрей» вышла из области северо-восточного пассата и попала в область неправильных ветров и капризных перемен погоды.

16-го сентября «Спрей» вошла в эту ненадежную область, где ей предстояла борьба с неожиданными штормами и непредвиденными штилями; ветры северного и южного полушарий, встречаясь в этом поясе, борются между собою за преобладание и растрачивают свою силу, вращаясь по всем направлениям компаса. Такое тревожное состояние еще усиливалось неправильными волнами и круговыми течениями, а в довершение всего проливной дождь не прекращался день и ночь. Наконец, спустя десять мучительных дней, мы со «Спрей» выбрались из этой ненавистной полосы.

23-го сентября большая грузовая шхуна поравнялась со «Спрей». Капитан обменялся со мной несколькими словами, и мы расстались. Так как дно этого судна было сильно повреждено моллюсками, оно увело с собою рыб, которые следовали за «Спрей». На нем этой пищи было меньше. Рыбы всегда следуют за судами, дно которых источено. За шхуной ушел и мой приятель дельфин, сопровождавший «Спрей» более тысячи миль. Он довольствовался остатками кушанья, которые я выбрасывал за борт. Когда-то он был ранен и не мог носиться по морю в погоне за рыбой. Я привык к этому дельфину, которого я отличал по его шрамам, и мне бывало скучно, когда он отлучался.

Однажды после того, как он несколько часов пропадал, он вернулся в обществе трех желтохвостых дельфинов. Это маленькое общество держалось вместе и разлучалось только при опасности или для охоты по морю. Им часто угрожали голодные акулы, тоже плававшие вокруг судна, и я с любопытством следил целыми часами, как они спасались. При нападении акулы все они бросались в разные стороны, так что хищница, преследуя одного, теряла из виду прочих. Через некоторое время они возвращались и опять сходились вместе под тем или другим бортом. Два раза мне удалось отвлечь внимание преследователей жестяной кастрюлькой, которую я привязал за веревку и тащил сзади судна. Акулы принимали ее за блестящую рыбу, а когда они повертывались брюхом вверх, как они делают, хватая добычу, я не раз успевал прострелить им голову.

Хотя, кажется, все живые существа избегают смерти, я видал, как некоторые мелкие животные сбивались в кучу, точно сознавая, что их назначение — служить пищей для более крупных и как-будто желая избавить своих врагов от хлопот. Видал я также, как киты плавали вокруг стаи сельдей, производя водовороты могучими движениями плавников. Когда же сельди оказывались сбитыми в плотную массу, тот или другой великан, разинув пасть, бросался в середину и одним глотком втягивал в себя груз целой рыбачьей шлюпки.

Не раз я видел, как большие хищные рыбы точно так же кормились у стаи сардинок или другой мелкой рыбы. Для сардинок не было ни малейшей надежды на спасение; хищники плавали кругом и об'едали края стаи.

Еще одним спутником «Спрей» была меч-рыба. Она плыла рядом с судном, пока я не вооружился гарпуном. Тогда ее большой плавник погрузился в воду, и рыба скрылась.

Во время моего плавания мне часто приходилось наблюдать подобные любопытные явления.

30-го сентября я пересек экватор и скоро вступил в область юго-восточных пассатов. 5-го же октября, ровно через сорок дней после выхода из Гибралтара, «Спрей» стала на якорь в Пернамбуко, а 5-го ноября в Рио де Жанейро. И тут и там у меня были друзья и старые приятели; каждый старался помочь мне, чем мог. Поэтому 28-го ноября, покидая Бразильские берега, «Спрей» была опять снабжена не только провиантом, но получила в подарок якорь с цепью и новый кливер, взамен пострадавшего. При входе в гавань Монтевидео «Спрей» была встречена такими торжественными пароходными гудками, что я совсем смутился: очевидно, уругвайцы считали мое плавание в одиночку подвигом и находили нужным отметить его чем-нибудь. Но мне предстояло еще столько плыть одному, что это приветствие было весьма преждевременным. В Монтевидео мне пришлось прокатить по реке до Буэнос Айрес одного старого друга. Он был мастер стряпать рыбу, и пока мы ее ловили, готовили и ели, защемив котелок на палубе между двумя ящиками, чтобы он не опрокинулся, «Спрей», при закрепленном руле, шла своим ходом, не уклоняясь ни на йоту от курса, по мелкой воде и при сильном, неправильном течении, так что мой приятель, старый, бывалый моряк, мог убедиться, на что «Спрей» способна.