Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1926 № 05

В Иокогаме надо пользоваться «корумой». потому что ездить так удобнее, чем в автомобиле. Улицы все еще изборождены глубокими расщелинами и огромными кучами всяких обломков сора. В некоторых местах почва покрыта ямами, точно здесь разорвались огромные гранаты. Землетрясение оставило везде следы своих ничем не об'яснимых капризов. Имеются улицы, в которых земля разверзлась, и, поглотив толпу беглецов, закрылась снова, как трап на сцене театра, не оставив и следа своего поступка. В других местах открылись только расщелины, но когда они закрылись, то оказались как бы западней для охоты за волками. Жертвы, защемленные в ужасных тисках, не могли двинуться и должны были беспомощно видеть, как к ним приближался пожар, и потом гореть, как живые факелы.

Когда началось землетрясение, семьи бежали из своих жилищ, скопляясь на открытых местах, на площадях, в садах. Эспланада Хифукушо в пятьдесят гектаров [2] Гектар приблизительно равняется десятине. , находившаяся среди города и окруженная оградой из цинковых пластинок для учения солдат, была тем местом, куда стекались все жители ближайших кварталов. Мужчины везли маленькие повозки, сложив туда лучшую свою мебель; другие бежали, сгибаясь под тяжестью спешно собранных тюков с одеждой. Женщины тащили детей и кричали, чтобы их не раздавили.

Полицейский, охранявший вход на эспланаду, в первые минуты твердо исполняя данный ему приказ, хотел воспрепятствовать толпе войти за ограду эспланады. Но толпа все увеличивалась, толчки и сотрясения повторялись, женщины кричали, дети плакали, и полицейский, взволнованный всеобщей опасностью, забыл о своем долге и впустил за ограду толпу.

Вскоре 40.000 человек скопилось на эспланаде с повозками, мебелью и тюками. До того было тесно, что никто не мог шевельнуться. Но эгоистическая радость вызывала у публики смех и шутки. В этом пространстве они считали себя спасенными в то время, как начал гореть город.

Пламя распространялось по горизонту и приближалось, как два красных кулака, которые, соединившись, заперли всякий выход. Но это не повлияло на большую толпу беглецов, и они не теряли хорошего расположения духа. Пожар еще был далеко и не мог добраться до них в совершенно открытой со всех сторон эспланаде. Но вдруг подул циклон, довершая дело землетрясения и пожара, и огненные языки стали касаться эспланады. Атмосфера дошла до температуры калильной печи, и металлические пластинки ограды стали красными, сжигая всех, кто приближался к ним. Громадная человеческая толпа сдвинулась еще теснее в этом пространстве. Невозможно было шевельнуться, не хватало уже воздуха для дыхания, шел огненный дождь.

Большинство погибло, сгорев живыми, другие вне себя пытались спастись, быстро ступая по головам толпы, но и они тоже погибли вблизи того места.

Нижний слой мертвых состоял из женщин, детей и стариков. Под ними нашли несколько малюток еще живыми. Бедные их матери согнулись над ними дугообразно с инстинктивной предосторожностью и таким образом сумели сохранить их до последней минуты под своим борющимся со смертью телом.

Полицейский не оказался в числе мертвых, но, как добрый японец, счел необходимым искупить свое нарушение дисциплины, открывшее дверь в вечность 40.000 человек, и, выполняя традицию хара-кири, он распорол себе живот своей саблей и выпустил кишки, как древние самураи.

Мы садимся в вагон первого класса, и вскоре вагон переполняется японцами, едущими в Токио. Мы попали в пассажирский поезд, отходящий каждые пятнадцать минут. Хотим выйти, но это оказывается невозможным. Плотная масса людей заняла весь вагон. Не успел еще тронуться поезд, как все японцы, в каких бы ни было позах, вынимают из кармана газеты и начинают читать.

Я всматриваюсь в лица этих японцев, переделанных на современный лад и теперь живущих по-западному. Они все симпатичны, но, мне кажется, невозможно найти буржуазии более некрасивой и более смешно одетой. У некоторых на голове цилиндр, хотя и нахлобученный до самых ушей; но ноги у всех босые или в японских чулках с пальцами, как в перчатках. Вместо башмаков на ногах у них две горизонтальные дощечки, и каждая из них поддерживается двумя другими вертикальными дощечками, так что образует нечто в роде маленьких скамеечек, привязанных ремнем между большим и следующим пальцами, которые оставляют пятку совершенно свободной. Вследствие этого каждый шаг сопровождается на асфальтовой или каменной мостовой шумным звуком.

Большинство японцев среднего роста, но вместе с тем они крепкого телосложения. Два наших физических недостатка приняты японцами среднего класса в виде украшения лица, именно: близорукость и зубная костоеда. Большинство японцев носят роговые очки, круглые и в некрасивой оправе, которые едва держатся на их плоских носах, а при улыбке они показывают все зубы, при чем многие из них пломбированы золотом.

В последние годы новая гигиеническая мода еще увеличила невзрачность современного японца. Приехав в Японию, я обратил внимание на множество людей с белым или черным пластырем на носу, придерживаемым двумя резинками у ушей. Я обеспокоился, видя столько больных раком, с обезображенным и, к счастью, прикрытым пластырем, носом. Вскоре, увидав целое множество лиц с отвратительным катаплазмом на лице, я не мог допустить, чтобы весь народ страдал раком. Но спросив, в чем дело, узнал, что для избежания заражения гриппом, японцы зимой украшают себе лицо одним из этих пластырей с антисептическими каплями. И в таком виде они ходят весь день, делают визиты или исполняют свои дела. Невозможно идти дальше в беззаботности личной эстетики и в бессознательном желании уродовать себя.

Но в то же время люди, одевающиеся так странно, отличаются необычайной вежливостью в обращении и в своих приветствиях и такой любезной улыбкой, которая тотчас же подкупает иностранца. Когда японец хочет выразить свою дружбу или свое восхищение, он не боится показаться смешным, что так удерживает или охлаждает внешнее выражение наших чувств.

Ни один народ в мире не любит так, как японский, культуру цветов. Всякая хорошо воспитанная японка учится искусству делать букеты, как западная девушка учится играть на фортепиано или рисовать акварелью. Нет японца, который при виде группы цветов не остановился бы неподвижно, углубившись в размышление, как посетитель музея в Европе останавливается перед знаменитой картиной. Даже и самый некультурный человек может высказать свое мнение относительно оттенков и комбинаций в букетах, потому что все они со школьной скамьи знают символизацию и гармонию цветов.