Морис Ренар - Всемирный следопыт, 1926 № 08

— Птицы уже начинают кружиться. Осталось еще несколько дней… — загадочно пробормотал он.

Дня через два дачники Пульбрэня, вышедшие поутру открывать ставни, были поражены неприятным удушливым запахом, который приносился ветром с Дурлуза.

«Это новые проделки пульфсинцев», — подумали жители Пульбрэня, — «очевидно, ими выпущена сточная вода в Дурлуз».

К вечеру ветер дул в обратную сторону, и то же думали про своих соседей жители Пульфсина.

Ночью ветер упал, но невыносимое зловоние с преобладающим запахом аммиака стояло в неподвижном воздухе.

Солнце взошло. На небе не виднелось ни облачка. День был теплый и лучезарный.

Однако, никого не видно было на тяже, а те немногие, которых пленило чудное августовское утро, не успев сделать нескольких шагов, спешили обратно, пряча носы.

Назначенное следствие дало потрясающие результаты: зловоние распространял кит, который начал разлагаться.

Тучи буревестников и чаек спускались на его спину и предавались обильному пиршеству. Под его брюхом кишели мириады крабов и моллюсков.

Клешни и клювы дружно работали.

Несколько экскурсий туристов, приехавших взглянуть на чудовище, должны были возвратиться обратно. Содержатели гостиниц заволновались, ибо дачники одни за другими потянулись с вещами к вокзалу. И это в разгаре сезона!

В «Страже Пульфсина» появилась большая ядовитая статья, в которой автор заявлял, что Пульбрэнь очень гордился своим китом, а теперь из-за него курорт Пульфсина теряет своих обычных посетителей.

«Маяк» ответил на это такой же злостной статьей, где указывалось на то, что хотя владельцу кита — Пульфсину — и нравится запах его, но он должен, подчиняясь правилам санитарии, убрать свою падаль.

Но ни тот, ни другой курорт не предпринимали никаких мер.

Наконец, они вспомнили, что кит был конфискован прибрежной администрацией в пользу инвалидов-моряков.

Прибрежная администрация, в свою очередь, вспомнила о владельце, который пред'являл свои права на кита.

Послали за Гульвеном.

— Наконец-то! — сказал он, надевая кэпку и хитро подмигивая своему внуку.

Доведенные до ужаса, оба поселка и администрация предлагали старику все необходимое, лишь бы он возможно скорее убрал этого кита.

Старик сказал, что ему потребуется на работу три дня.

На это согласились, и доставили ему все необходимое: канаты, лестницы, заступы, ворот для поднимания тяжестей, ножи для разрезания жил, печи и котлы для вытапливания жира. Кроме того, пятьдесят человек было отряжено к нему в помощь.

Маленькие, лукавые глаза моряка смеялись, когда он рассказывал внуку, что в желудке кашалота нередко находят большие куски амбры, которая ценится так дорого, что старик, если добудет хотя самое малое ее количество, сможет уплатить долги отца мальчика и взять к себе его младшего брата и сестру.

Утром, на третий день работ, в хижине рыбака появился какой-то загадочный валик, от которого исходил чрезвычайно приятный запах.

Старик старательно завернул его в брезент, упаковал в ящик и в тот же вечер уехал в Париж, взяв этот таинственный сверток с собой.

Он вернулся через несколько дней, продав амбру, и спокойно заявил собравшимся дачникам и рыбакам:

— Теперь я могу всем сказать, что я услышал от кашалота, когда он, двадцать шесть лет назад носил меня на своей спине по волнам моря. Он мне сказал, что он не кит, а кашалот и из той породы кашалотов, которые имеют сокровище в своем желудке, называемое на языке гарпунщиков «ошибки глупцов», ибо, несмотря на привлекательный запах амбры, его могут различить среди запаха гниения только немногие опытные носы…

Несколько миллионов лет отделяют наше время от этой эпохи…

Ученые называют ее мезозойской эрой истории земли, что в переводе значит — средняя.

Для изучения развития жизни на нашей планете принято делить время ее существования на четыре периода или эры : архейскую или доисторическую, палеозойскую или древнейшую, мезозойскую или среднюю и кайнозойскую — новую; в свою очередь, каждая эра распадается на несколько отделов или систем . Так, например, мезозойская эра разделяется на триасовую, юрскую и меловую системы.

Данный очерк касается, главным образом, лишь последних двух систем, охватывающих огромный, в несколько миллионов лет, период жизни земли.

Этот период являлся царством разнообразных и в высшей степени удивительных созданий, отличавшихся необычайно огромными размерами и целым рядом интереснейших особенностей, о которых пойдет речь при дальнейшем описании этого необыкновенного царства. Пока же необходимо представить себе общий облик своебразного мира, по которому мы начнем наше путешествие.

Отрешитесь же от всего привычного, что вы видите и знаете из повседневного, окружающего. Забудьте, что есть Москва, Париж, Лондон, есть Европа, Азия, Африка и другие современные нам части света (материки), что есть Волга, Днепр, Черное, Балтийское моря, есть Кавказские горы, Альпы, а повсюду на свете живут люди, лошади, коровы и пр.

В то время, о котором мы говорим, ничего этого не было, и поверхность нашей планеты имела совершенно другие очертания: на месте нынешних морей была суша и, наоборот, там, где теперь суша, простирался безбрежный океан (см. карту). Например, вся громадная территория нашей республики, включая и Сибирь, представляла собою море (правда, местами очень мелкое), с небольшими, сравнительно, островами на месте нынешних Уральских гор и части бывших Люблинской и Ковенской губерний, теперь принадлежащих Польше.

Европа, представлявшая собою тоже несколько незначительных островов, Северная Африка, Малая Азия, Сирия, — все было под водой, и вместо нынешних пяти частей света или материков было три громадных материка .

Один простирался от современного Техаса до северных границ Гренландии, охватывая большую часть Канады, С.-А. С. Штатов и Атлантического океана с Исландией и др. островами; на востоке он соприкасался с большим островом, состоявшим из территорий нынешней Швеции, Норвегии, Финляндии, Корелии и прилежащих к ним морей.