Александр Щипков - Плаха. 1917–2017. Сборник статей о русской идентичности

Тот факт, что подобные Эггерту публицисты, используя в отношении себя самоназвание «либералы» или даже «атлантисты», не признают своё родство с большевизмом, – вполне закономерен. В своё время о неспособности русской революционной интеллигенции «узнать» себя в большевиках прекрасно написал ещё Николай Александрович Бердяев в своей книге «Истоки и смысл русского коммунизма»: «Если остатки старой интеллигенции, не примкнувшей к большевизму, не узнали своих собственных черт в тех, против кого они восстали, то это историческая аберрация, потеря памяти… Старая революционная интеллигенция просто не думала о том, какой она будет, когда получит власть, она привыкла воспринимать себя безвластной и угнетённой».

То, что либерально-революционная интеллигенция не поняла о себе самой, сам народ о ней прекрасно понял, а вернее – почувствовал. Народная мудрость ещё в 90‑е гласила: «Чубайс – это Троцкий сегодня». Тогда это утверждение у кого-то могло вызывать вопросы. Но теперь большевистские оговорки у самих представителей либеральной оппозиции прорываются всё чаще. Совершенно неслучайно обращение участников «протеста богатых» в 2011–2012 годах к опыту большевиков.

Вот, что тогда советовала протестующим со страниц гламурной «Афиши» поэтесса и сотрудник радио «Свобода» Елена Фанайлова: «Я с интересом бы посмотрела на следующих массовых мероприятиях на отряды самообороны протестного движения и активистов, которые организовывали бы передвижение мирных граждан и занимались бы их безопасностью. С неменьшим интересом я познакомилась бы, например, с инициативами однодневных забастовок московских адвокатов, которые парализовали бы работу судов. С явлениями самоорганизации студентов – вплоть до захвата аудиторий в случаях споров с администрацией (см. практику Сорбонны в 1968‑м и Карлова университета в Праге в 1989‑м). С деятельностью лидеров рабочего стачечного движения… Всем желающим гулять по любимому городу без комендантского часа рекомендовала бы изучать историю организованной борьбы левого движения как XX, так и XXI века. Практики оргработы большевиков после 1905 года ничуть не хуже других практик, кроме того, они оказались успешными. То же я попросила бы сделать Навального и Удальцова» [9].

Вспомним Ленина: «Печать – это не только коллективный пропагандист и агитатор, она ещё и коллективный организатор». Прямо про Фанайлову сказано…

Итак, преодоление большевизма для России более чем актуально. Надо просто разобраться с вопросом о том, кто нынче большевик. А потом – преодолевать в первую очередь не оружие и не денежные вливания из-за границы по системе незабвенного Парвуса, а именно словарь большевизма, то есть свойственный ему язык борьбы на уничтожение.

О необходимости преодоления большевизма в России говорят давно – и всё без толку. Проблема – в разных значениях самих слов «большевизм» и «большевик». Этой-то путаницей и пользуются новые большевики. Английский словарь предлагает целых три возможных значения слова «большевик». Обратимся к Webster's New Universal Unabridged Dictionary.

Итак, первое значение: член течения большинства внутри Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) до революции 1917 года. Это течение после 1917 года сформировало российскую, а после образования СССР – «всесоюзную», коммунистическую партию большевиков – ВКП(б).

Второе значение: советский коммунист, член единственной и по определению правящей партии Советского Союза.

И, наконец, третье значение, с пометкой «в негативном, враждебном смысле»: беспринципный радикал, сторонник захвата власти любыми путями, от законных выборов до незаконных переворотов.

Профессиональные борцы с большевизмом из либерального лагеря (например, телекомментатор Николай Сванидзе) обрушиваются, как правило, на исторических персонажей, стоящих за первыми двумя значениями слова «большевизм». Сванидзе очень раздражает, что в российских городах есть улицы, названные в честь участвовавших в терактах большевиков (вспомним первое значение слова «большевизм»), а его главными политическими противниками до недавнего времени были люди с самоназванием «коммунисты», то есть члены КПРФ, возглавляемой Геннадием Зюгановым.

О большевистских методах прихода к власти и захвата собственности со стороны любимых г-ном Сванидзе политиков – «либералов» Анатолия Чубайса, Альфреда Коха и других «молодых реформаторов» – Николай Карлович предпочитает не говорить. Оно и понятно: о друзьях либо хорошо, либо ничего. В итоге третье – и самое продуктивное на нынешнем этапе! – определение большевизма со стороны Сванидзе, естественно, игнорируется. Иначе придётся признать события 2014 года в Киеве типичным большевистским переворотом – захват правительственных зданий, привоз народа на просмотр захваченных «царских хоромов» Януковича, преследования нелояльных православных священников, запрет на профессии и «люстрация» для представителей проигравшего режима – всё как в 1918‑м.

Да и в России воспоминания о том, как в 1993‑м или в 1996‑м те же Чубайс, Березовский, Ходорковский и другие олигархи захватили власть абсолютно большевистскими методами (стрельба и избиения, захват СМИ через скупку их акций дружественными бизнес-структурами, разгон или игнорирование представительных органов власти), – эти воспоминания ещё свежи. Это был (и во многом остался!) настоящий ПРАВЫЙ большевизм, направленный на приватизацию власти и уничтожение российских культурных традиций СПРАВА – со стороны того самого «бессердечного чистогана», о котором писал ещё Карл Маркс. (Закрытие «финансово несостоятельных» традиционных газет и театров и замена их по-либеральному сосущими госбюджет проектами типа Gogol Center господина Серебренникова – из той же оперы, что и замена императорского балета «синей блузой» в 20‑е годы минувшего века, только мерилом народности теперь объявлены деньги из box-office.)

Что же касается левого большевизма, к борьбе с которым по-прежнему призывают Эггерт и Сванидзе, то он в России находится в летаргическом состоянии и никакой опасности давно не представляет, тихо заснув ещё в 70‑е.

Ну каким большевиком, каким «красным дьяволом» был горбачёвский председатель Совмина Николай Иванович Рыжков? (Недаром за незлобивым премьером ещё в 80‑е закрепилась оксюморонная кличка «плачущий большевик».) Или конструктор космических аппаратов Сергей Королёв, рядовой член КПСС, пострадавший от сталинских репрессий? Единственное, что роднило Королёва с революционерами типа Троцкого и Ленина, – это «большевистские темпы» в работе. Но такие же темпы давали и капиталисты Форд с Рокфеллером. Так что, ругая русский народ за «нераскаянность» в большевизме и требуя запрета на советские символы, эфирные комментаторы Николай Сванидзе и Константин Эггерт явно лукавят: истинно советские, то есть ЛЕВЫЕ БОЛЬШЕВИСТСКИЕ символы из российской жизни давно вытравлены или успешно вытравляются (недавний снос в Александровском саду в Москве стелы, посвящённой теоретикам социализма, и замена её на памятники патриархам и императорам – всё это говорит само за себя).