Самуэль Чавкин - Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

Именно потому, что нет ответов на эти и другие вопросы, многие ученые призывали к осмотрительности.

На открытых слушаниях, проведенных комиссией в июне 1976 г., доктор философии Ричард Томпсон и доктор медицины Джон Флинн, представлявшие Отделение сравнительной и физиологической психиатрии Американской ассоциации психологов, заявили, что специальная литература пока что не дает «убедительных доказательств» того, что психохирургию можно широко применять при лечении людей. Да и опыты на животных, по их мнению, не дают убедительных данных в пользу психохирургии. Эти два ученых предложили отнести психохирургию к категории экспериментальных методик и строго регламентировать ее применение [254]. В том же духе высказался и Кеннет Хейлман, представлявший Международное общество невропатологов, который предложил отнести психохирургию к разряду экспериментальных методик. Он выразил протест против проведения психохирургических операций на заключенных и заявил, что преступность не может считаться заболеванием [255].

Конгрессмен Луис Стоукс (представитель демократической партии от штата Огайо) призвал запретить психохирургию в лечебных заведениях, получающих федеральную помощь. Он высказал сомнение в лечебной ценности этой методики, поскольку ее собираются применять в тех случаях, когда нет явных признаков патологии мозга. Он заявил, что психохирургию могут использовать как социальное и политическое оружие против национальных меньшинств, инакомыслящих и бедноты [256]. Конгрессмен Стоукс выразил убеждение в том, что психохирургия не поддается контролю ни со стороны врачей, ни со стороны общественности, и предложил проект закона, запрещающего психохирургию в лечебных учреждениях, финансируемых из федерального бюджета.

Даже те, кто считал ее перспективным средством лечения определенных психических заболеваний, не поддающихся воздействию лекарств и психоаналитических методов, заявили, что к ней нужно прибегать лишь как к «крайнему средству». Такое мнение было высказано, в частности, Джоном Доннолли из Американской ассоциации психиатров. По его мнению, операции не следует подвергать «несовершеннолетних и заключенных, если цель операции — изменение преступного поведения» [257]. Национальная ассоциация по проблемам психического здоровья также заявила, что психохирургию следует применять лишь в порядке эксперимента, да и то только в крайних случаях [258].

Эрнест Бейтс, негр, нейрохирург с медицинского факультета Калифорнийского университета, выразил мнение, что «в определенных случаях психохирургия может облегчить страдания или улучшить положение как пациента, так и его окружения». Он сказал, что она может оказаться эффективной при лечении некоторых психических расстройств. Но он резко критиковал тех врачей, которые полагают, что психохирургия может вылечить агрессивных индивидов, склонных к насилию, и добавил, что такие операции могут носить лишь экспериментальный характер.

«С научной точки зрения многие из таких хирургических экспериментов практически бесполезны, а их лечебная ценность в ряде случаев весьма сомнительна, —заявил Бейтс.— Пройдет немало времени, пока мы сможем использовать психохирургию для лечения людей с агрессивным поведением». Он особенно настаивал на том, чтобы «психохирургия не применялась по отношению к заключенным» и детям. Бейтс увещевал своих коллег «не дать превратить себя в орудие социальных и политических институтов, составляющих основу нашего общества, покоящегося на насилии...». Он добавил: «Нейрохирург не должен стать игрушкой в руках тех, кто жаждет простых и быстрых решений или пытается с помощью медицины решить социальные и политические проблемы» [259].

Как ни странно, эта дискуссия по вопросу о том, может ли психохирургия решить проблему насилия путем уничтожения участков мозжечковой миндалины, как это предложили Марк, Эрвин и другие, совершенно не упоминается в докладе комиссии. А ведь именно эта дискуссия заставила комиссию изучить проблему психохирургии, в особенности вопрос об использовании этого метода в качестве наказания нонконформистских элементов.

Всего несколько лет тому назад Бертран Браун, директор Национального института психического здоровья, давая показания в ходе сенатских слушаний по вопросу о вероятности использования психохирургии в качестве средства контроля за поведением масс, заявил: «Да... Я легко могу представить себе, что это может произойти в случае усиления авторитарных тенденций. Я считаю, что это было бы ужасно и противоречило американскому духу» [260].

В первоначальном варианте доклада, представленном летом 1976 г., комиссия лишь один раз упомянула об этом. В нем говорилось:

Не совсем ясно, приводит ли уничтожение части мозжечковой миндалины к снижению агрессивности. Однако комиссии было продемонстрировано, что другие психохирургические процедуры могут оказывать благотворное влияние на различные психиатрические симптомы [261].

Складывалось впечатление, что последовал отказ от объяснения роста преступности в США аномалиями в функционировании мозжечковой миндалины. Теперь же, в окончательном варианте доклада, этот вопрос вообще не поднимается. Существует мнение, что комиссия предпочла временно обойти этот вопрос, пока общественность не привыкнет к психохирургии как к новому виду психиатрического лечения.

Оптимистическая оценка комиссией возможностей психохирургии и несогласие с решением мичиганского суда основаны на двух исследованиях, проведенных по заданию комиссии. Одно из этих исследований было проведено группой, которую возглавляли Аллан Мирски и Маресса Орзак, нейропсихологи из Бостонского университета. Были обследованы 27 пациентов, перенесших операцию. Пациентов отбирали для обследования три хирурга, которые их оперировали [262]. Такой ретроспективный подход лишил исследователей возможности сравнить состояние пациентов до и после операции. Даже сама комиссия была вынуждена признать:

Все же было принято решение обследовать пациентов, несмотря на недостатки ретроспективного исследования, которые заключаются в том, что группа сама не обследовала пациентов до операции и поэтому не могла установить, стало ли пациентам после операции хуже или лучше. Данные о состоянии пациентов до операции могли оказаться количественно и качественно не равноценными, т. к. их можно было извлечь только из записей, представленных психиатрами и хирургами, непосредственно отвечающими за состояние пациентов [263].

Эффективность психохирургии при лечении психических расстройств (диагностированных главным образом как состояние депрессии или навязчивой идеи) выяснялась в процессе психологического и неврологического обследования. Мирски доложил, что у 14 из 27 пациентов было установлено «значительное улучшение состояния», у остальных состояние варьировалось от «некоторого улучшения» до «ухудшения» [264].