Семен Уралов - Два капитала: как экономика втягивает Россию в войну

Успешные примеры борьбы за внутренний рынок есть — Белгородская область, Краснодарский край, Татарстан, Беларусь.

Во всех случаях, когда региональная власть занималась решением практических хозяйственных задач, а не администрировала финансовые потоки из федерального центра, наблюдалось развитие. Это сразу же отражалось на росте отечественного промышленного и торгового капитала — в ущерб спекулятивному финансовому. А без спекулятивного финансового капитала на внутренний рынок не мог проникнуть глобальный финансовый капитал. В Белгородской области и Беларуси олигархии практически не досталось промышленных активов, государство сохранило за собой контроль за основными активами и прямо управляет промышленной политикой. Торговля должна быть обслуживающей сферой по отношению к промышленности — надо произвести и продать, а не купить и перепродать.

Итак, результатом поражения в экономической войне всегда является колонизация финансовым, промышленным и торговым капиталом. У этой колонизации обязательно есть местные пособники. В XVII–XVIII веках в Индии огромный вклад в колонизацию внесли как раз местные раджи, которые согласны были получить власть в обмен на лояльность Ост-Индской компании, и офицеры-сипаи, которые рука об руку с британскими наемниками подавляли восстания собратьев. В колонизацию Африки наибольшую лепту внесли местные царьки, обменивающие соплеменников на алкоголь, оружие и побрякушки. Никто не навредил североамериканским индейцам больше, чем они сами. Англичане, голландцы и французы, осваивая территорию современных США и Канады, постоянно вступали в союзы то с одними, то с другими индейскими племенами. Гуронам давали оружие, чтобы те убили побольше могикан. А делаваров вооружали против ирокезов. В результате сегодня в резервациях живут сотни индейцев из племен, которые в XVIII веке исчислялись десятками тысяч.

Пора, наконец, перестать испытывать иллюзии по поводу того, как нас видят извне, и начать называть вещи своими именами, отбросив в сторону политес и эвфемизмы. Россия — это колонизируемая последние тридцать лет экономика, которая еще не прошла точку невозврата и не утратила весь суверенитет. Однако внушительная часть суверенитета уже исчезла. Мнения Москвы при смене политического режима в Киеве, Кишиневе и Тбилиси уже не спрашивают. Австрийский суд может позволить вынести решение об аресте российского государственного имущества по иску «Юкоса». Суверенитет еще не утрачен окончательно, особенно в политической сфере, но в экономической дела обстоят значительно хуже. Системный сбой в экономике, особенно в финансовом секторе, может произойти очень скоро. Собственно, ради этого была одержана победа в холодной войне, ради этого закручивается Третья мировая.

Итак, мы определили, что главной целью в мировой войне являются экспансия капитала, завоевание новых рынков и колонизация проигравших. С момента возникновения капитализма, в конце XVI века, методы и цели мировых войн не менялись, просто до активного развития информационных технологий конфликты проходили в другой атмосфере. Телевидения не было, поэтому никто, кроме очевидцев, не видел, как горят корабли испанской «непобедимой армады» в ходе мирового конфликта Британии и Испании. Не было соцсетей, чтобы лайкнуть фотографию генерал-губернатора Индии сэра Роберта Клайва на фоне сокровищ, вывезенных из Калькутты. Никто не постил в «Инстаграме» селфи со скальпами индейцев и не снимал на видео сожжение деревень аборигенов Австралии и Океании. О масштабах колонизации можно судить по закромам британских, французских и испанских музеев.

Причем если в XVIII и XIX веках колонизация носила выраженный военный характер, то начиная с Первой мировой немного изменился информационный контекст. Это связано в первую очередь с растущей грамотностью народных масс. Дело в том, что до начала XX века политика и экономика была уделом избранных слоев населения. В эти сферы были допущены от силы 1–3 % населения — дворяне, купцы, банкиры, промышленники, генералы и адмиралы, а также профессиональные политики из числа разночинцев и средней буржуазии. Однако по мере развития производственных отношений и механизации, а затем и автоматизации труда требовалась более квалифицированная рабочая сила. Политических свобод народным массам никто давать не собирался, но экономическая жизнь диктовала свои условия. Если ты успешный промышленник — тебе важно оборудовать производство новыми станками, следовательно, нужны квалифицированные рабочие и инженеры. Бурное развитие промышленности изменило общественное устройство большинства стран, экономика требовала массы рабочих рук. Города в то время представляли собой печальное зрелище. После деревни с тяжелым физическим трудом, но на свежем воздухе и с гарантиями точно не помереть с голоду города казались каменными могилами. Зловонные канализации, подворотни трущоб, где ютятся нищие, проститутки, воры и убийцы. Города обрастали индустриальными районами, состоящими из завода или фабрики и одно- и двухэтажных бараков, где ютились рабочие и их семьи. О защите труда, технике безопасности, санитарии и медобслуживании до начала ХХ века частный капитал мало заботился, да и сегодня в большинстве колонизируемых стран Африки, Азии и Латинской Америки условия труда мало изменились. Условия жизни зарождающегося промышленного пролетариата описаны в произведениях Чарльза Диккенса, Оноре де Бальзака и Джека Лондона.

Жизнь человека в городе разительно отличалась от жизни человека в деревне, это проявлялось во всех качественных показателях. Отправить человека из деревни на работу в город было делом непростым, крестьян надо было сгонять со своей земли. Так, в Англии развернулся процесс огораживания, когда королевская власть просто забирала у селян землю. За счет превращения класса крестьян в класс промышленных рабочих стране удалось провести первую в мире масштабную индустриализацию. Но поскольку вся добавленная стоимость доставалась промышленному капиталу, то индустриализация проводилась в интересах тех самых 2–3 % элитарной прослойки.

В Российской империи, которая вплотную подошла к необходимости индустриализации и развитию промышленного капитала во второй половине XIX века, с этими же целями было ликвидировано крепостное право. Землю получили помещики (аграрный капитал) и казна (госкапитал), а крестьян выгнали на открытый рынок труда. «И пошел я в люди», — написал Максим Горький, объясняя обычную судьбу крестьянского подростка, оторванного от традиционного способа производства. Города манили вчерашних крестьян возможностью быстрых денег. Среди городской босоты из бывших крестьян ходили легенды, как кому-то удалось удачно устроиться приказчиком к миллионщику или соблазнить барыню-вдовушку. Но это были легенды, а в реальности превращение класса крестьян в промышленный пролетариат означало тяжелую работу и смерть в молодом возрасте. Если не заработаешь туберкулез в сыром бараке, то тебя или зарежут в трущобах, или до полусмерти изобьет приказчик.