Семен Уралов - Два капитала: как экономика втягивает Россию в войну

Следовательно, конкуренция между частным капиталом, корпорацией и государством возникла не вчера, эта история достаточно давняя и ведется с попеременным успехом.

Второйважный факторпроникновения глобального финансового капитала — работа с элитами. Как мы уже определили, в финансовых столицах образуется класс людей, чей личный успех и благосостояние прямо зависят от инвестиций, биржевых котировок и стоимости акций. Этот класс, назовем его глобальным классом, получает доступ к особым привилегиям. Для того чтобы попасть в глобальный класс, вовсе не обязательно быть миллионером или олигархом, можно реализовать себя в качестве наемного работника и достичь вершин корпоративного топ-менеджмента. Их много — парней из Новосибирска и девушек из Алматы, которые сделали карьеры в корпорации и сегодня являются частью глобальной элиты. Также особые привилегии получает частный капитал, который занимается выводом добавленной стоимости за пределы России. Возможности налоговой оптимизации при работе с офшорами и другими тихими финансовыми гаванями позволяет утаивать от государства миллионы. В глобальном финансовом бизнесе сформировались целые направления по выводу средств из периферийной экономики в банки США, Евросоюза и Швейцарии. Частный капитал с помощью инфраструктуры финансового капитала становится резидентом абсолютно разных юрисдикций — можно быть иркутским бизнесменом и заниматься оптовой торговлей лесом, но при этом быть финансовым резидентом Швейцарии и появляться раз в год на собрании совета директоров в родном Иркутске. Инфраструктура финансового капитала делает обладателя небольшого личного финансового капитала резидентом глобальной миросистемы. Именно с помощью инфраструктуры глобального капитала в Лондон и на берега Женевского озера потянулись косяки российских бизнесменов. Обладатели более скромных капиталов оседали в Италии, Чехии, на Кипре и в Турции. Мелкий капиталист облюбовал Прибалтику, Болгарию и Черногорию с Хорватией. Для не страдающих ностальгией по родине есть Юго-Восточная Азия и США.

На вершине «пищевой цепочки» глобального класса находятся те, кого принято называть олигархами. Это люди, которые в период первичного накопления капитала смогли сформировать сверхкапиталы. Но так как первичное накопление капитала в наших условиях проходило на базе приватизации, то все олигархические капиталы были в основном промышленными. Когда перед младшим научным сотрудником Борисом Березовским открылась возможность контролировать целые отрасли народного хозяйства, то он просто не мог справиться со свалившимся с неба капиталом. Так у олигархов 90-х появились младшие партнеры — люди, на которых записывали «отжатые» у государства активы. Собственности и объектов было так много, что никто из олигархов 90-х так и не смог сколотить настоящую империю, которая бы контролировала всю производственную цепочку: от сырья до продукции с высокой добавленной стоимостью. Собственности было так много, что она сразу становилась объектом спекуляции. Березовский выступал партнером Абрамовича в одних проектах, а в других — не на жизнь, а на смерть воевал с ним через суды и лоббистов в правительстве. Олигархия 90-х была хищнической по своей сути и умела «отжимать» активы у государства, однако не умела ими управлять. Более того, управление не входило в сферу первичных интересов, целью было как можно быстрее превратить актив в финансовый капитал. Поначалу и вовсе в обороте была наличность. Пачки долларов сотенными купюрами, плотно набитые в спортивные сумки и дипломаты, были показателем успешности предприятия. Безналичная советская экономика уже умерла, безналичная постсоветская экономика еще не родилась, рубль стремительно обесценивался, и наличный доллар США был самой надежной валютой.

На смену олигархии 90-х пришла олигархия нулевых. Это уже совсем другой тип человека, выжившего в суровых условиях первичного накопления капитала. Олигархия 90-х либо эмигрировала, либо была вынуждена переуступить свои активы. Иногда приходилось продавать госкорпорации, как это было с «Юкосом», иногда — отдавать бывшим младшим партнерам, как это было у Березовского и Абрамовича. Однако свою функцию в колонизации экономики финансовым капиталом олигархия 90-х выполнила и смогла воспользоваться инфраструктурой и привилегиями принадлежности к глобальному классу. Мы видели в СМИ лишь вершину олигархического айсберга и чуть-чуть следили за судьбой Березовского, однако вместе с ним из России переехали сотни семей — от главных бухгалтеров до управляющих аффилированными компаниям. Все эти люди остаются гражданами России с ПМЖ в Лондоне или Женеве, однако по факту уже давно являются гражданами глобальной финансовой системы.

Олигархия нулевых качественно отличалась от предшественников, потому как формировалась в условиях восстановления государством своих базовых правоохранительных и экономических функций. Приходилось учитывать развивающийся номенклатурный рынок, поэтому олигархия нулевых тесно связана с чиновничеством. Теперь олигарх уже не мог изымать добавленную стоимость и уводить ее за рубеж полностью по своей воле. Государство начало, пусть и скромно, предъявлять свои права на распределение добавленной стоимости. Но поскольку магистрально курс на построение либеральной экономики не менялся, то единственная сфера, где государство могло обрести субъектность, — сфера налогообложения. Ни одному представителю олигархии государством не было предъявлено настоящих обвинений — в разрушении экономического суверенитета страны и хищении госсобственности в особо крупных размерах. Даже Ходорковского посадили за уголовщину и махинации с налогами, а не за истинные преступления перед государством, потому что целью было показать новые правила игры для остальной олигархии, а не ликвидировать ее как класс.

Именно поэтому олигархи нулевых отличаются острым политическим чутьем и умением мимикрировать под новые политические условия. Надо финансировать «Единую Россию» и оплачивать патриотические молодежные слеты? Нет проблем. Инвестиции во власть стали обязательным условием выживания олигархии нулевых. Если в 90-х олигарх покупал чиновника, то начиная с нулевых олигарх и чиновник становятся равноправными партнерами. Это, с одной стороны, повышает независимость государственной системы, однако по факту такая управляемость связана только с зарождением и формированием номенклатурного рынка. Теперь для того, чтобы получить согласие либо непротивление государства, надо предложить выгодные условия для ответственного чиновника. То есть финансовый капитал, чьими проводниками является олигархия, стимулировал создание тендерного рынка номенклатурных и государственных услуг. Это явление ярко проявилось в таких деградировавших республиках, как Украина, Молдавия, Грузия, Таджикистан и Киргизия. Каждый государственный пост имеет свою цену, которую вносит претендент. Часто случается, что кланы получают контроль за целыми отраслями и вертикалями власти. Если на уровне высшей политики это не сильно заметно, потому что все договоренности достигаются в кулуарах, то на региональном и муниципальном уровнях формирование номенклатурного рынка видно невооруженным глазом — есть подрядчики, которые годами обслуживают подряды на строительство дорог и асфальтирование межквартальных подъездов, есть строительные фирмы, которые возводят целые микрорайоны.