Яков Гордин - Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 2. Тем, кто на том берегу реки

Судья . Нас это не интересует. Нас интересует, с каким учреждением вы были связаны.

Бродский . У меня были договоры с издательством.

Судья . У вас договоров достаточно, чтобы прокормиться? Перечислите: какие, от какого числа, на какую сумму?

Бродский . Точно не помню. Все договоры у моего адвоката.

Судья . Я спрашиваю вас.

Бродский . В Москве вышли две книги с моими переводами… (Перечисляет.)

Судья . Ваш трудовой стаж?

Бродский . Примерно…

Судья . Нас не интересует “примерно”!

Бродский . Пять лет.

Судья . Где вы работали?

Бродский . На заводе. В геологических партиях…

Судья . Сколько вы работали на заводе?

Бродский . Год.

Судья . Кем?

Бродский . Фрезеровщиком.

Судья . А вообще какая ваша специальность?

Бродский . Поэт. Поэт-переводчик.

Судья . А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?

Бродский . Никто. (Без вызова.) А кто причислил меня к роду человеческому?

Судья . А вы учились этому?

Бродский . Чему?

Судья . Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…

Бродский . Я не думал, что это дается образованием.

Судья . А чем же?

Бродский . Я думаю, это… (растерянно) от Бога…

Судья . У вас есть ходатайства к суду?

Бродский . Я хотел бы знать, за что меня арестовали?

Судья . Это вопрос, а не ходатайство.

Бродский . Тогда у меня ходатайства нет.

Судья . Есть вопросы у защиты?

Защитник . Есть. Гражданин Бродский, ваш заработок вы вносите в семью?

Бродский . Да.

Защитник . Ваши родители тоже зарабатывают?

Бродский . Они пенсионеры.

Защитник . Вы живете одной семьей?

Бродский . Да.

Защитник . Следовательно, ваши средства вносились в семейный бюджет?

Судья . Вы не задаете вопросы, а обобщаете. Вы помогаете ему отвечать. Не обобщайте, а спрашивайте.

Защитник . Вы находитесь на учете в психиатрическом диспансере?

Бродский . Да.

Защитник . Проходили ли вы стационарное лечение?

Бродский . Да, с конца декабря 63 года по 5 января этого года в больнице имени Кащенко в Москве.

Защитник . Не считаете ли вы, что ваша болезнь мешает вам подолгу работать на одном месте?

Бродский . Может быть. Наверно. Впрочем, не знаю. Нет, не знаю.

Защитник . Вы переводили стихи для сборника кубинских поэтов?

Бродский . Да.

Защитник . Вы переводили испанские романсеро?

Бродский . Да.

Защитник . Вы были связаны с переводческой секцией Союза писателей?

Бродский . Да.

Защитник . Прошу суд приобщить к делу характеристику бюро секции переводчиков… Список опубликованных стихотворений… Копии договоров, телеграмму: “Просим ускорить подписание договора”. (Перечисляет.) И я прошу направить гражданина Бродского на медицинское освидетельствование для заключения о состоянии здоровья и о том, препятствовало ли оно регулярной работе. Кроме того, прошу немедленно освободить Бродского из-под стражи. Считаю, что он не совершил никаких преступлений и что его содержание под стражей незаконно. Он имеет постоянное место жительства и в любое время может явиться по вызову суда.

(Суд удаляется на совещание. А потом возвращается, и судья зачитывает постановление):

“Направить на судебно-психиатрическую экспертизу, перед которой поставить вопрос, страдает ли Бродский каким-нибудь психическим заболеванием и препятствует ли это заболевание направлению Бродского в отдаленные местности для принудительного труда. Учитывая, что из истории болезни видно, что Бродский уклонялся от госпитализации, предложить отделению милиции № 18 доставить его для прохождения судебно-психиатрической экспертизы”.

Судья . Есть у вас вопросы?

Бродский . У меня просьба – дать мне в камеру бумагу и перо.

Судья . Это вы просите у начальника милиции.

Бродский . Я просил, он отказал. Я прошу бумагу и перо.

Судья (смягчаясь). Хорошо, я передам.

Бродский . Спасибо.

Когда все вышли из зал а суда, то в коридорах и на лестницах увидели огромное количество людей, особенно молодежи.

Судья . Сколько народу! Я не думала, что соберется столько народу!

Из толпы. Не каждый день судят поэта!

Судья . А нам все равно – поэт или не поэт!»

На первый суд мне попасть не удалось. Комната была крохотная. Из «публики», кроме родителей Иосифа, туда пустили Вигдорову, Грудинину, Наталью Долинину, Эткинда и Меттера. Я вместе со многими другими стоял на лестнице…

Когда мы говорим о «деле Бродского», мы обычно все свое внимание сосредоточиваем на двух чудовищных судилищах. А ведь между ними была психиатрическая экспертиза. Вигдорова несколько позже писала:

«Как я поняла из рассказов отца, переезд Ленинград – Коноша ‹Иосифа после приговора этапировали в Архангельскую область вместе с уголовниками. – Я. Г. › был не самое трудное. Самым тяжелым была больница. 3 дня буйного отделения (без всякого для того повода), ледяные ванны, самоубийство соседа по койке и пр.».

Вот после этого Бродский снова предстал перед высоким судом.

Второе – главное – заседание состоялось 13 марта. Оно происходило в клубе 15-го ремонтно-строительного управления на Фонтанке, 22, возле Городского суда – бывшего III отделения. Нужен был большой зал, поскольку готовилось показательное мероприятие. Из друзей Иосифа и вообще литературной публики в зал попало сравнительно немного народу. Две трети зала заполнены были специально привезенными рабочими, которых настроили соответствующим образом.

Я просидел в зале все пять часов – а это не всем удалось! – и головой ручаюсь за точность второй записи Фриды Абрамовны, которая многократно публиковалась.

Тот, кто не был на суде 13 марта, не может себе представить атмосферы этого инквизиционного действа – возбужденный, наэлектризованный, резко разделенный на две неравные части зал, стоящие шпалерами вдоль стен дружинники, зорко озирающие публику, уверенные, что они помогают свершиться справедливости, трогательные в своем сварливом невежестве народные заседатели… Но, конечно, квинтэссенцией этой атмосферы было поведение судьи Савельевой – наглое, торжествующее беззаконие, уверенность в полнейшей своей безнаказанности. И оплывшая от пьянства физиономия официального представителя Союза писателей Воеводина, и жутковато-анекдотическое беснование общественного обвинителя Сорокина – все это было вполне отвратительно, но судья Савельева, пожалуй, единственная оказалась на полной высоте. Она выполнила задачу откровенно и последовательно – показала, что грозит любому из нас.