Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6533 ( № 47 2015)

Такие комплексы – это прежде всего школа специалистов: технологов, разработчиков, исследователей. Были разные времена для этих людей, в том числе массовый отъезд за рубеж. В США, Европу, Китай. Сейчас обратная тенденция. Это показатель их востребованности дома. Успешность «Микрона» подтверждена и тем, что значимая доля выручки приходит к нам из США, Кореи, Китая и Японии.

Если говорить о характеристиках фабрики «Микрона», то это серийное производство изделий с топологией 90–180 нанометров. Некоторые виды памяти серийно выпускаются в топологическом размере в 65 нанометров. Для сравнения: один из лидеров рынка, а это компания «Интел», реализовал технологию 22 нанометра в 2015 году. Однако 75–80 процентов всех микроэлектронных компонентов, потребляемых в мире, производятся в топологии 90–180 нанометров. Так что такая разница в топологических размерах не означает, что между «Микроном» и «Интелом» троекратный разрыв.

– Поясните, что за этим?

– Когда мы говорим о топологии производства, это очень индикативный подход. У фабричной технологии есть ещё много параметров, которые характеризуют её возможности. Однако зависимость можно описать так: чем меньше количество нанометров, тем меньше энергопотребление у конечного продукта, который сделан по этой технологии, и тем изделие компактнее.

При оценке экономики производства это означает, что меньшая топология позволяет разместить на пластине высокочистого кремния (основное сырьё) большее количество единиц изделия. Меньший расход сырья и материалов. Но чем меньше топология, тем должна быть выше точность, сложнее – оборудование, образованней – персонал. При этом количество операций для производства одного изделия может исчисляться десятками тысяч. Кроме того, изделия, произведённые на меньшей топологии, более быстродействующие.

Получается, что продукт меньшей топологии имеет лучшие потребительские характеристики, даёт экономию сырья, но доля интеллектуальной собственности (особенно вложенной в технологию изготовления) существенно выше. Стоимость создания производственных мощностей каждой следующей топологической ступени отличается от предыдущих затрат в 3–5 раз.

При этом продвижение вперёд требует больших интеллектуальных и технологических сдвижек. Чтобы организовать производство 65 нанометров, потребовались не только деньги. Ранее потребовалось выстроить целую школу, и здесь невозможно переоценить роль Геннадия Яковлевича Красникова, генерального директора ОАО «НИИМЭ и Микрон», академика РАН, доктора технических наук. Его заслуги оценены многими наградами. То, что Геннадий Яковлевич сделал, сохранив отечественную микроэлектронику и объединив вокруг ОАО «НИИМЭ и Микрон» всю современную российскую микроэлектронную культуру, вызывает огромное уважение у всех.

– Словом, «Микроном» можно гордиться! Ведь и его заслуга в том, что мы не в числе отстающих?

– Да, если говорить о массовой продукции, мы не среди замыкающих. Уникальность «Микрона» в том, что если РТИ – частный концерн, то «Микрон» – один из немногих в мире примеров сохранившихся микроэлектронных производств, созданных на частные деньги. И это при том, что те же США, Япония или Китай проводят политику существенной государственной поддержки таких производств. Конечно, «Микрон» как дочернее предприятие РТИ востребован и государством, поскольку является реализатором основных НИОКРов, в частности, по микросхемам специального применения.

– Если сравнивать с другими странами, что ещё можно заметить?

– За последние пять лет число крупных микроэлектронных производств сокращается. Это связано в первую очередь с тем, что микроэлектронная отрасль глобальна. Часто наблюдается, что потребительских запросов крупной европейской страны (если бы их можно было консолидировать) не хватает, чтобы сделать производство одной фабрики экономически целесообразным. Поэтому микроэлектронные производства – всегда игроки глобальных рынков. Лидеры тут США, Китай, европейские страны, Франция в частности. И работа микро­электронных фабрик всегда базируется на хорошо скоординированной госполитике, позволяющей консолидировать потребление определённого объёма заказов в ключевую производственную мощность. У нас при этом микроэлектроника развивалась иным путём. Результат: работает вполне хорошая, полноразмерная, близкая к большой серии фабрика. Она меньше, чем аналоги в Европе, с которых копировалась, примерно в восемь раз. Но лишь потому, что пока нет таких заказов, которые бы могли загрузить мощности. В научном же смысле и технологически мы идём в ногу со временем.

– А тенденция какова? Ближе к тому, что будем самостоятельны или отстанем?

– Мы как концерн и существуем, чтобы страна была независима в критически важных частях инфраструктуры, будь она военная или гражданская. В качестве оппонентов можно рассматривать и агрессивно настроенный англосаксонский блок, и мирно настроенных на первый взгляд китайцев. От них может быть другая зависимость, которая не станет лучше зависимости от англосаксов.

Реализуя собственные инициативы, мы понимаем, что устойчивость развития микроэлектроники лежит не только в области господдержки деньгами например, на строительство нового передела. Оно прежде всего в освоении гражданского рынка. Продвижение вперёд невозможно и без появления собственных, востребованных для гражданского рынка проектов.

И здесь, видно, встаёт вопрос: что, завтра «Микрон» будет производить микросхемы для мобильных телефонов?

– Да, такой вопрос нелишний.

– Сразу отвечу: он их уже производит. И экспортирует в Китай, Корею, Японию. Есть набор электронно­компонентной базы, которая по такому принципу производится и экспортируется. И потом используется при производстве массово потребляемых устройств. Но, конечно же, сегодня технологическое развитие «Микрона» не таково, чтобы он мог занять на тех рынках лидирующие позиции. В этой части – только узкие ниши с высокой рентабельностью. Однако в гражданском секторе и в секторе двойного назначения есть большое количество приборов, которые вполне могут быть построены и выпускаться массово.

– И что за приборы?

«Чистая комната» на заводе «Микрон»

– Оговорюсь, мы рассматриваем их под различные рынки, связанные с rfid­технологиями – с технологиями радиочастотной идентификации. То есть это когда у вас есть маленькая меточка, состоящая из маленькой­маленькой микросхемки и антеннки. Эта меточка наклеивается на какой­то предмет, и когда он проходит сквозь инфраструктуру чтения (на удалении до 12 метров), мы можем обнаружить, что это именно та метка, она имеет уникальный номер, а дальше идут разные приложения шифрации. Самый простой пример успешного rfid­проекта – московское метро и в целом московский транспортный узел. Все билеты, бумажные и пластиковые, которые там используются, – производства «Микрона».