Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6537 ( № 51-52 2015)

Сказать, что она работает много, – ничего не сказать. Подготовка к урокам, проверка тетрадей, педсоветы, заседания, курсы повышения квалификации.

Она успевает всё (даже читать!). На мой вопрос о зарплате ответила, что ей на всё хватает. (А это «всё» включает: одеваться, лечиться, путешествовать, растить двоих детей.)

А на вопрос, как справляется со школьной бюрократией (Татьяна Юрьевна ещё и завуч), сказала: «Да, бумаг много, но ведь есть дети и русская литература – они не дают «впасть в уныние», подпитывают, вдохновляют».

Вот оно, золотое сечение: с одной стороны, фундаментальное советское образование и система ценностей, с другой – владение современными методиками преподавания и информационными технологиями. С одной стороны, любовь и энтузиазм, с другой – достойная зарплата, с одной – культура, а с другой – деньги (эти последние не так часто встречаются, а тут наконец совпали).

Когда-то один мой ученик, помогая дотащить до дома несколько пачек тетрадей, сказал: «Вам для наших тетрадей надо машину покупать!»

Тогда (лет 15 назад) это прозвучало как шутка. Причём очень смешная.

Сегодня шутка стала былью. Я знаю семью педагогов (она – математик, он – словесник), в которой две машины: каждый возит свои тетради на своей .

Но дело не в машинах. Знали бы вы, сколько они работают и что это за дивные люди!

По-моему, как нельзя достаточно заплатить художнику, ибо произведение искусства бесценно, так нельзя достаточно заплатить педагогу (ведь его работа – тоже искусство), но платить ему достойно необходимо.

Возвращаясь к нашей героине.

Очень хотелось бы назвать Татьяну Юрьевну типичным представителем российского учительства. Но, как мы хорошо помним, типичным представителем был Онегин.

Татьяна была такая одна.

«Народной славы год»

Общество / Человек / Свет Великой Победы

Теги:Великая Отечественная война

Новогодняя открытка как идеологическое оружие

Как отмечали Новый год в старину – мы знаем. Как это было пять, десять, тридцать лет назад – не забыли. Но есть такой период в нашей истории, когда такого праздника с украшенной разноцветными игрушками ёлкой, с Дедом Морозом и Снегурочкой, как бы и не существовало. В первые годы советской власти всё, связанное с религией (и рождественская ёлка в том числе), перешло в разряд «опиума для народа».

Вернулся праздник в декабре 1935 года после выступления в «Правде» партийного публициста Павла Постышева. А вот новогодние открытки почему-то долго ещё не печатались. Они появились только в декабре 1941 года. Тогда только в столице вышло 16 различных новогодних карточек тиражом от 100 до 750 тысяч. В блокадном Ленинграде тиражи были меньше, но зато сюжеты разнообразнее. Питерские и московские открытки гуляли по всей стране. Их присылали из обеих столиц по почте, привозили в действующую армию, просто показывали детям и взрослым в тылу.

Они целиком соответствовали духу того тяжёлого военного времени. На одной из них – устремлённый в атаку, по-зимнему одетый, в каске и с автоматом боец Красной Армии, увлекающий за собой других солдат. Подпись в нижней части этой открытки гласит:

Врага с пути сметающий

К победе приведёт

Великий наступающий

Народной славы год.

Или вот такой сюжет. По улице Горького (Тверской) мимо памятника Пушкину идут бойцы с оружием. Снизу подпись, стихи великого поэта:

Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,

От финских хладных скал до пламенной Колхиды…

…Стальной щетиною сверкая,

Не встанет русская земля?

Зимний пейзаж. Вооружённый автоматом и винтовкой крестьянин ведёт пленного немца:

Зима!.. крестьянин торжествуя,

Карлушу пленного ведёт.

Фашист, винтовку сзади чуя,

Походкой быстрою идёт.

А вот открытка 1943 года. Немцы, прикрываясь оторванным листком календаря, пятятся в страхе, бегут, вжимая голову в плечи.

В страхе день за днём считая,

Жмётся гитлеровцев стая,

Сорок третий – Новый год –

Их с лица земли сотрёт….

Следующая новогодняя открытка «Отцу на фронт». На ней изображены мальчик и девочка, очевидно, брат и сестра. Мальчик сидит за столом и пишет письмо отцу. « Папа, бей фашистов! » Девочка стоит рядом, смотрит в строчки, которые выводит брат. Позади – украшенная ёлочка. Такие открытки призваны были напоминать бойцам о мирной жизни, о родной земле, о жёнах, матерях, детях, обо всех, за кого они воюют, кого защищают.

Почтовые открытки военного времени объединяли фронт и тыл. Мотив маленького ребёнка или женщины говорили солдату о том, что его любят и ждут с победой, о том, что техника и оружие, с помощью которых он воюет, обмундирование, еда, – всё это создано тяжёлым непосильным трудом женщин, детей и подростков. И он не имеет права не победить врага. Почтовые открытки были вестником надежды. Эта надежда была порой единственным, что давало силы и мужество.

Полные фантазии, надежд, творчества и в то же время насквозь идеологизированные, почтовые открытки годами служили мостиком между фронтом и тылом. И солдаты черпали из них силы. Равно как открытки с фронта укрепляли и дух тружеников тыла, заставляли их работать с утроенной энергией, чтобы советские солдаты ни в чём не нуждались во имя победы над немецко-фашистской чумой…

Открытки военных лет теперь встречаются всё реже и реже. Ценность их, естественно, очень высокая. Их берегут. И не только коллекционеры. Это память и о времени, и о наших дедах и прадедах, многие из которых так и не дожили до Победы.

Валерий ПРИВАЛИХИН

Век литературы на родине ГофманаКалининградская область

Литература / Литературная карта России

Теги:литературный процесс

Приближающийся к своему завершению Всероссийский год литературы в самом западном российском регионе запомнился чередой ярких событий – как новых, инициированных именно в этот год, так и традиционных, приобретших в 2016-м новое звучание и больший размах. На родине Иммануила Канта весь год гостеприимно встречали гостей на многочисленных литературных фестивалях, проводили научные конференции, издавали книги, открывали библиотеки. И очень много читали сами. Сегодня мы попытаемся расставить некоторые акценты регионального Года литературы, акценты, в каком-то смысле характеризующие процесс поиска калининградской ментальной идентичности «без корней на чужой земле». Процесс чрезвычайно важный для самосознания любого калининградца, но в первую очередь для самосознания интеллектуалов, духовной элиты этого места, сформировавшейся в условиях переселенческого эксперимента, военного плацдарма на трофейной земле и последующего почти 25-летнего анклавного существования.