С. Платонов - ПОСЛЕ КОММУНИЗМА. Книга, не предназначенная для печати

К чему вообще все это было нужно Марксу? Тем более, к чему это нам? Как может помочь нам подобное копание в категориях при решении народнохозяйственных проблем?

Напомним: «Коммунистическая революция... устраняет труд» («Немецкая идеология»); «пролетарии... должны уничтожить труд» (там же). Но — можно ли уничтожить то, что вечно, неизменно, а следовательно — бесструктурно? Напомним: труд есть всеобщая, единственная общественно-природная производительная сила, содержащая в себе все мыслимые производительные силы как этапы собственного становления...

В открытый рот Проницательного читателя залетает муха. Поперхнувшись, он долго кашляет. «Что ж, товарищи... — севшим голосом, наконец, произносит он. — Производительные силы, значит, тоже... того? Ничего себе, светлое будущее. Стало быть, обратно на деревья?»

В опустошенном воображении Проницательного читателя ветер разносит радиоактивный пепел уцелевших представлений. Доигрались в категории...

Сущность коммунистической эпохи — не только уничтожение производственных отношений, но и устранение общественных производительных сил.

— Этого я не переживу, — шепчет Проницательный читатель, и рука его тянется к телефону...

Перед нами — типичный результат обывательской трактовки экономических категорий. Стало традиционным считать, что производительные силы есть нечто прекрасное само по себе, и их следует всемерно развивать во все эпохи и при всех обстоятельствах. А между тем коммунистическое комплексно-автоматизированное производство, из которого полностью вытеснен человеческий труд, в строгом политэкономическом смысле не является производительной силой . Это — сила природы, искусственной природы, которая будет создана человеком на протяжении эпохи коммунизма, которая будет полностью удовлетворять его потребности и для пользования плодами которой он уже не будет нуждаться ни в каких посредниках, будь то производительные силы или производственные отношения. На протяжении двух эпох человечество пересоздает природу, превращая ее в подлинно человеческую, то есть такую, на базисе которой может осуществляться деятельность по претворению в жизнь идеалов Гуманизма. Человек только тогда становится в полном смысле слова Человеком, когда перестает быть элементом какой бы то ни было стихийной общественно-природной силы.

Все парадоксы, с которыми мы столкнулись до сих пор — порождение несусветной путаницы и обывательской мешанины понятий, заполняющих политэкономический катехизис. Принципиальное непонимание будущего производственных отношений, труда, производительных сил в коммунистическую эпоху имеет под собой «адекватную методологическую основу» — фундаментальное же непонимание их прошлого, то есть материалистического понимания предыстории.

Воистину, Марксово учение здесь разделяет участь азбуки, попавшей в когти представителей «академии де сиянс» — щедринских сычей: «...Азбуку изъяли, истолкли оную в ступе, а из полученной массы наделали игральных карт».

Мы не сможем достичь конкретного понимания социалистической экономики и ее неотложных задач, не добившись предварительно полной ясности в исходном, предельно абстрактном представлении о коммунистической эпохе, не устранив обывательские недомолвки в трактовке слагающих ее основных категорий. Теперь, наконец, площадка расчищена, и можно начинать строить.

Разгадка «вековой тайны» производительных сил и производственных отношений будет выглядеть примерно так (см. таблицу) [102] Напоминаем, что обоснование снова опущено. :

Членению уничтожаемых в коммунистическую эпоху форм собственности и производственных отношений на экономические, организационные и технологические естественно сопоставить деление самой этой эпохи на три фазы: низшую (социализм), среднюю (развитой социализм) и высшую (коммунизм в собственном смысле слова).

Основное содержание социализма — уничтожение трех экономических форм частной собственности, снятие отчужденных экономических отношений распределения, обмена, производственного потребления. На протяжении этой фазы коммунизма происходит вытеснение незримого эфира стоимостных связей, заполняющего пространство между обособленными производственными единицами-организациями, эфира, в котором осуществляется таинство расширенного воспроизводства, превращение прибавочного труда в производительную силу, но осуществляется таким образом, что человек оказывается безликим производителем господствующей над ним стоимости, рабом «фурий частного интереса». На месте этого идеального эфира постепенно вырастает вполне материальная организация, занятая «общественным счетоводством», чья задача — такое сознательное объединение всех обособленных производственных единиц в целостный хозяйственный механизм, при котором обеспечивается расширенное воспроизводство циркулирующего в его кровеносной системе прибавочного продукта. Экономика исчезает, ее место занимает организация качественно нового типа, социалистический хозяйственный механизм, общие черты которого раскрыты в «Критике Готской программы» и в ленинских работах 1917— 1918 годов.

«В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов» (Маркс).

«Социалистическая экономика»! Слова эти наш Проницательный читатель произносит с интимным придыханием тайного собственника, с печатью посвященности на челе, с особой многозначительностью, «будто телефон выдумывает» (А. П. Чехов). На деле экономика, совокупность экономических отношений есть как раз то, что должно быть уничтожено, снято на первой фазе коммунистического уничтожения частной собственности. Не случайно Маркс не пользовался выражением «социалистическая экономика». Говоря ленинскими словами, общество, в котором еще остаются экономические отношения, тем самым не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество. Конечно, выражение «социалистическая экономика» имеет право на существование: только надо иметь в виду, что оно несет ту же смысловую окраску, что и сочетания «социалистическая спекуляция» или «социалистическая проституция». Не случайно попытки составителей предметного указателя к ленинскому Полному собранию сочинений обнаружить в нем дефиницию «социалистической экономики» были тщетными; в тех немногих местах, где это сочетание встречается, речь всегда идет о «социализме в известном смысле».