Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие

Уходящих президентов везде в мире называют «хромыми утками», но этот статус уходящие президенты обычно получают в результате проигранных выборов, а не в результате, как сказал бы отец Всеволод Чаплин, «мирной, спокойной и дружеской передачи власти». Когда вместо выборов — дружеские договоренности, хромая утка превращается в мутанта.

Хорошо, допустим, отставив Кудрина, Медведев доказал, что он все еще президент. Теперь всем остальным министрам и не только министрам должно быть ясно, что с Медведевым нельзя разговаривать в формулировках типа «я сначала посоветуюсь с Путиным, а потом отвечу на ваше предложение». Но при этом всем министрам и не только министрам должно быть ясно, что если не советоваться с Путиным, то можно и не дожить до весны. И вот что им всем теперь делать?

В те кажущиеся теперь уже далекими времена, когда политологи гадали, есть ли в правящем тандеме раскол, было хорошим тоном говорить, что вся публичная политика в России состоит из манипуляций и пиара, и многие вздыхали и говорили, что мечтают о настоящей политике. Теперь, кажется, настоящая политика началась. Но выглядит она именно так, как в том смешном тексте из Интернета — «все это длится и длится, а Путин все играет и играет». Оказывается, по-другому у нас никто не умеет. Разучились за годы стабильности.

26 сентября 2011. Сейчас модно говорить, что про Путина и Медведева все было ясно с самого начала и что все, конечно, всегда понимали, что в 2012 году Путин снова станет президентом. Я скажу честно, я ничего такого не думал. И мне ничего ясно не было. Более того, я был уверен, что нас до последнего момента будут пугать возвращением Путина, чтобы потом, когда Медведев пойдет на второй срок, все обрадовались бы тому, что еще шесть лет можно будет ждать скорой либерализации, оттепели и чего там еще было принято ждать во времена раннего Медведева.

В анонсах этой рубрики я уже говорил, что ничего не понимаю в политике, вот и еще раз убедился, что не понимаю. И мне это даже приятно, значит живой еще человек, не упырь какой. И вот на правах живого человека, я хочу сейчас посочувствовать делегатам съезда партии «Единая Россия» и всем членам этой партии. Мне кажется, их сейчас действительно стоит пожалеть. Есть такая заезженная поговорка по поводу того, что лучше быть, чем казаться. И вот по соотношению между категориями «быть» и «казаться» нет равных любому единороссу — от рядового активиста до любого топ-менеджера этой партии. Даже Дмитрий Медведев гораздо более адекватен своему публичному образу, чем эта странная партия.

Это вообще невероятно: существует партия начальства, любой сколько-нибудь влиятельный человек обязательно в ней состоит, хоть начальник ДЕЗа, хоть министр. Партия хоть и не очевидными способами, но все равно набирает какие-то гигантские проценты практически на всех выборах. И на декабрьских, конечно, тоже наберет.

На фоне всех остальных российских партий «Единая Россия» выглядит настолько впечатляюще, что ее даже не обязательно называть по имени, достаточно сказать просто «партия», и все и так поймут.

Даже когда оппоненты называют ее «партией жуликов и воров», это тоже ей в плюс, потому что как бы ни была обидна такая формулировка, она не лишает партию субъектности, не ставит под сомнение ее существование.

Съезд этой партии одновременно и парад, и выставка достижений существующей власти. Сильнее всего в фоторепортажах с лужниковского съезда впечатляют снимки парковки: бесконечные ряды дорогих автомобилей с обязательными синими мигалками. Кажется, весь мигалочный парк был в субботу в Лужниках. А мигалка в России сегодня самый бесспорный символ власти.

Но если «Единая Россия» — это партия власти, то надо признать, что это очень странная власть. Эта партия власти не знала, кто возглавит ее предвыборный список и кто пойдет от нее в президенты даже в те минуты, когда делегаты в Лужниках уже расселись по своим местам.

И этот случай не исключение из каких-то более симпатичных правил, это именно что система. Вспомните любое назначение, любой законопроект, любую инициативу, которая исходила бы от «Единой России» не понарошку. Формально и в президенты Медведева четыре года назад выдвинули они, и Собянина в мэры Москвы — они, и Полтавченко — выдвинутый ими губернатор. Но есть ли на свете хотя бы один человек, который поверил бы, что за эти решения нужно благодарить или проклинать «Единую Россию»? Это ведь не ее решения.

Людям, которым спускают сверху решения, которые они могут только одобрить, — это не власть.

В этом смысле даже самый статусный единоросс с самой крутой мигалкой и самый обыкновенный аполитичный и даже пьяный прохожий абсолютно равны. Причем простому прохожему даже лучше — от него никто не требует делать вид, что он не тот, кем он является. А от единоросса требуют, за свою мигалку он платит постоянным унижением, а это именно унижение, и я уверен, что большая часть тех, кто в субботу аплодировал Путину, это понимают. Я думаю, когда-нибудь они за свое унижение отомстят. Дай бог, чтоб не нам.

28 ноября 2011. Это должно было случиться — вчера мне по страшному секрету один знакомый рассказал, что в Подмосковье уже прибыли чеченский и ингушский ОМОНы, которые, в случае чего, в воскресенье будут наводить порядок на улицах Москвы. Наверняка это что-то из области городских легенд, но чем хороши городские легенды — они ведь вполне адекватно отражают то, что витает в воздухе. А воздухе у нас витает странное ожидание каких-то драматических событий.

Избиркомовская инструкция, о которой рассказывали на «Коммерсантъ FM» — поить журналистов и наблюдателей спиртным, отвлекать их звонками на мобильные и так далее, — эта инструкция, конечно, тоже может быть ненастоящей, но и ее можно считать проявлением этого странного ожидания. На него же работают и вполне достоверные новости — и проанонсированный прокремлевскими молодежными движениями «зимний Селигер», и слова Путина об «иудах», получающих какие-то деньги от каких-то западных врагов России.

Есть такой заезженный глагол — «нагнетать». Но, кажется, нет другого обозначения предвыборному настроению — власть действительно нагнетает, и те предвыборные слухи, которых, думаю, на этой неделе будет еще достаточно, превращают достаточно бессмысленную избирательную процедуру, к которой допущены только стерильно лояльные Кремлю партии, в какое-то важное историческое событие. Хотя, конечно, нет ничего исторического и важного в этой скоморошьей процедуре, которая назначена на воскресенье.

У нас как-то слишком мифологизированы девяностые, мы все очень любим о них вспоминать, но почему-то не вспоминаем о том, что власть в России никогда не менялась в результате выборов. Даже Ельцин, о котором сегодня почему-то принято вспоминать как о бунтаре, выигравшем первые свободные президентские выборы, участвовал в президентских выборах 1991 года уже будучи главой Российской Федерации, пусть и достаточно аморфной. И, кстати, точно так же, как Путин, всегда уклонялся от прямой дискуссии с оппонентами, не участвовал ни в одних предвыборных дебатах. По сравнению с нашими временами выборы двадцатилетней давности, может быть, и смотрятся верхом свободного волеизъявления, но и они, строго говоря, были так себе демократической процедурой.