Дэвид Саттер - Как Путин стал президентом

9 сентября 1994 года инвесторский бюллетень «Независимая стратегия» сообщал: «Большая часть основных производственных фондов России продается примерно за 5 млрд. долл. Даже если считать, что в России стоимость основных средств производства равняется стоимости ее валового внутреннего продукта (в странах Запада она обычно по крайней мере в 2,6 раза больше), на самом деле она составляет 300–400 млрд. долл.; сумма же, полученная от приватизации, минимальна. По этой причине данная организация рекомендует британским инвесторам не упустить возможности и принять участие в покупке российских предприятий».

В конце 1994 года российское правительство под давлением со стороны Международного банка, требовавшего понизить уровень инфляции до одного процента в месяц и ликвидировать дефицит бюджета, прекратило печатать деньги, которые шли на покрытие текущих расходов, включая выплату зарплаты. Положение стало критическим, и чтобы покрыть обязательства, правительство стало брать ссуды в коммерческих банках в обмен на доли в престижных, неприватизированных отраслях промышленности.

Теоретически программа «Ссуды за акции» предусматривала конкуренцию пакетов акций, а победителем выходил тот, кто мог предложить наибольшую ссуду правительству. Но на практике победителем оказывался банк, имевший самые тесные «неформальные» связи с правительством, и данная схема, хотя и упрощала передачу наиболее рентабельных российских предприятий олигархам, давала очень мало доходов правительству, в которых оно так нуждалось. В 1995 году, например, общий доход от залоговых аукционов 21 наиболее прибыльного российского предприятия составил 691,4 млн. долл. и 400 млрд. рублей.

Как только предприятие было «заложено», банк, обладавший правом собственности на него, мог свободно использовать его; а когда правительству не удавалось выплатить банку ссуды, что, учитывая дефицит доходов государственной казны, было в порядке вещей, банк, получивший закладную на это предприятие, организовывал его финальную продажу. Неудивительно поэтому, что предприятия становились собственностью банков, которые давали им первоначальные ссуды.

В 1995 году Онексимбанк получил контрольный пакет из 38 % акций «Норильского Никеля», производителя— гиганта цветных металлов, в обмен на ссуду правительству в 170 млн. долл. Чтобы удержать свою долю, два года спустя, в августе 1997 года, оно заплатило 250 млн. долл. После удержания ссуды правительство получило всего лишь 80 млн. долл. за львиную долю акций завода, который производит 90 % российского никеля, 90 % кобальта и 100 % платины. Тем временем Онексимбанк спокойно использовал огромный комбинат по своему усмотрению. «Норильский Никель» был одним из ведущих российских поставщиков устойчивой валюты, но к весне 1997 года он задолжал своим рабочим зарплату в объеме 1,2 трлн. рублей. Для рабочих было не внове терять от голода сознание, и в том году, впервые за многие десятилетия, норильских детей не послали летом на отдых из полярного города. Банкротство «Норильского Никеля» в связи с платой по обязательствам подняло вопрос о том, что Онексимбанк делает с деньгами, заработанными от комбината. Из статьи, напечатанной в «Общей газете», мы узнаем, что банк участвовал в высокоприбыльных проектах, для которых требовалось огромное вложение наличных денежных средств. Одним из таких проектов была своевременная выплата по простым векселям федерального правительства региональной администрации взамен на 20–30 % от номинальной стоимости векселя. Поскольку долг правительства рабочим составлял более чем 50 трлн. рублей, часто невозможно было заплатить по самим векселям, а коммерческие банки использовали доход со своих предприятий для покупки этих векселей, оставляя контролируемым ими предприятиям недостаточно средств для выплаты зарплат. Фактически банки со своими неограниченными возможностями вскоре стали контролировать уже приблизительно 50 % экономики страны и начали постоянно «подкармливать» государственный бюджет. Они собирали проценты с бюджетных фондов, используя эти деньги для приобретения наиболее прибыльных российских предприятий, а затем и доходы от этих предприятий, получая огромные прибыли за счет одалживания денег правительству.

Схема «заем-акции» изменила взаимоотношения между основными финансовыми учреждениями и правительством. Банки долгое время пользовались протекцией правительственных чиновников, но теперь впервые банки находились в положении, когда им надо было оказывать давление на правительство. Высокопоставленным лицам приходилось идти в банк и обсуждать такие вопросы, как изменение процентной ставки и размеры задолженности правительства. Создав влиятельные банки и доверив им свои деньги, правительство оказалось в зависимости от них.

С приближением президентских выборов 1996 года стало ясно, что правительство не только не в состоянии произвести выплаты по взятым им займам, но и нуждается в новых займах. Такое положение дел привело к тому, что начали строить планы о передаче на продажу с аукциона некоторых наиболее рентабельных предприятий, таких, как завод «Пермские моторы», выпускающий авиадвигатели, Аэрофлот и Связьинвест, телекоммуникационная холдинговая компания. Вопрос рассматривался вместе с банками, владевшими акциями в этих предприятиях и диктовавшими им условия.

Банки, в свою очередь, действуя в поддержку правительства, которое их обогатило, внесли по крайней мере 170 млн. долл. — а возможно, и во много раз больше — в избирательную кампанию по перевыборам Ельцина. Узаконенные же траты не должны были превышать 1,7 млн. долл. Таким образом, банки гарантировали победу Ельцина.

Третьим процессом, способствовавшим росту российской криминальной олигархии, связанным с двумя другими, явился процесс криминализации.

Как и приватизация, современная криминализация в России началась в эпоху перестройки. Задуманные Горбачевым реформы начались с легализации «кооперативов», которые стали единственными частными торговыми предприятиями в Советском Союзе. Кооперативы быстро начали преуспевать, но, подходя к ним с точки зрения идеологической, их оставили без защиты правоохранительных органов в те времена, когда нанимать частную охрану считалось незаконным. Таким образом, кооперативы стали соблазнительной наживкой для бандитов, и по всей стране начали формироваться банды, вымогавшие у них деньги.

К 1992 году почти все малые предприятия и уличные киоски в России выплачивали рэкетирам деньги. Однако денежные средства отдельных магазинов и киосков не шли ни в какое сравнение с государственным бюджетом, и когда после начала реформ Гайдара криминальные группировки увидели, что бывшие советские чиновники используют свои связи для приобретения огромной, не заработанной ими частной собственности, они стали с помощью террора захватывать власть на предприятиях, принадлежавших этим бывшим государственным чиновникам. Одной из примет деятельности этих группировок было растущее число банкиров и бизнесменов, ставших жертвами заказных убийств.