Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

— Ха-ха-ха! Скажешь тоже! Луна — русская земля! Как вообще Луна — Землей стать может?! — острил кто-то.

— А как по твоему Луноградцы будут звать то, что у них под ногами? Землей, конечно! Или ты бы стал луной называть, с маленькой буквы?! — отвечали ему.

В кабинете Сергея Павловича тоже шла беседа. Собеседником был какой-то министр, которому надо было объяснить необходимость освоения Луны доступным языком. «Луна станет стартовой площадкой для полетов в дальний космос. Ведь потребуются такие корабли, старт которых с Земли — опасен. К тому же с помощью особых электромагнитных волн можно прокладывать путь для кораблей будущего, используя особые свойства пространства, что сделает доступным даже дальние звезды, куда привычным путем за много поколений не долететь. Я на эту тему говорил с астрономами. А где генераторы таких волн располагать, как не на Луне?! Можно, в конце концов, всю Луну в такой генератор обратить! Кстати, индусы считают Луну местом, где душа по дороге к Богу делает посадку. Это ли не подсказка нам, как ее использовать?!»

Министр морщился. Он — человек государственный, он должен думать о том, сколько сил и ресурсов и куда выделить, фантастика ему чужда.

«Космонавтика и авиация требует много титана, а у нас на Земле он слишком рассеян, месторождений мало. А на Луне они есть. Производство титана требует вакуума и много энергии. На Луне солнечной энергии снимай, сколько хочешь, атмосфера солнечному свету не мешает. Ну а вакуум там вообще дармовой, атмосферы-то нет. Вот и применение Луне не на послепослезавтра, а прямо — на завтра! Может, энергию с Луны на Землю отправлять можно будет, а ее там получишь больше, чем все электростанции мира сейчас вырабатывают!», продолжал свой рассказ академик, и министру оставалось только соглашаться.

Множество ручейков труда сливались в большую реку русского лунного проекта. Сила государства объединяла мысли конструкторов с усилиями всех людей страны. Некоторые ученые (Побиск Кузнецов) говорили уже о создании новых технологий управления, которые отвечали бы потребностям космической эпохи. Ибо старые методы организации людей применительно к столь масштабным проектам начинали давать серьезные сбои.

Беда пришла оттуда, откуда ее не ждали. Плотью государства являются люди, способные мыслить в масштабах всего народа. В разные эпохи их становится то больше, то меньше, что было описано теорией ротации элит итальянского ученого Вильфредо Парето. Дети лучших государственников чаще всего работают на общее дело хуже своих отцов. Внуки же, воспринимающие свое положение в обществе, как закон природы, об общем деле и вовсе забывают. Те области государственной жизни, контролировать которыми они поставлены, эти люди принимают как свои наследные владения, предназначенные приносить благо лично им. Больших же проектов и порождающих их идей они боятся, ибо могут породить непредсказуемость в их сферах управления, а, значит — и в их жизни.

К завершению 60-х годов руководителей, боявшихся больших проектов оказалось слишком много, и их интересом стало свертывание русской лунной программы. К этому моменту умер сам генеральный конструктор, Сергей Павлович Королев, что развязало руки противникам космического пути России.

В 1969 году на Луне высадилась американская экспедиция, поставившая на русской лунной программе крест. В настоящее время о ее реальности ходят споры, но однозначно, что она была в интересах правящей верхушки СССР, не желавшей более масштабных проектов. В любом случае американская экспедиция не означала поражения русского лунного проекта, ведь говорить о контроле какой-то из сторон над Луной можно было бы только после создания первого лунного поселения. До этого же момента исход борьбы оставался неясен.

В течение 70-х — 80-х верхушка власти последовательно избавлялась от масштабных, общенациональных проектов. И параллельно этому происходила ее деградация, ибо отсутствие больших задач приводило к отсутствию отбора людей на руководящие должности.

В итоге к сегодняшнему дню мы видим кризис государства, которое более не способно выполнять положенную ему роль — через масштабные проекты обеспечивать движение нации. И к сегодняшнему дню государство окончательно получило такой вид:

Складки жира на двойном подбородке, захлебнувшаяся муха в стакане с чаем, привычный запах чернил. Привычное шуршание, скрип пера, и на гладь еще одной бумаги ложится каракуль подписи. Ну и т. д…

Очевидно, что государство такого вида является паразитическим и не способно выполнять тех задач, для выполнения которых оно существует. Все, что оно представляет в качестве своей «работы» может быть реализовано через самоорганизацию общества, о которой говорил П.А. Кропоткин. Государство же в существующем виде по отношению к обществу очевидно является паразитом, вызывающим закономерное стремление избавиться от него. Вернее, оно, по большому счету, и не является государством. Либо является государством в том негативном, черном смысле, какой видели в нем П.А. Кропоткин как теоретик и Н.И. Махно — как практик, и уничтожению которого они посвятили без остатка свои жизни.

Таким образом, можно вывести следующие формулы:

1. Самоорганизованное общество = статика (постоянство) жизни.

2. Истинное, необходимое народу государство = динамика (движение) жизни.

3. Государство без динамики = паразит, которому наименование «государство» не подходит по определению.

Так мы можем оценить, какая из форм организации людей должна существовать, а какая, безусловно, должна подлежать уничтожению.

Теперь посмотрим на то, что управляет хозяйственной жизнью нации, на деньги, которым следует перейти именно в такое качество из современного разрушительного качества идола-фетиша.

Рука сжимает бумажку, в которой руки чуют воплощение свободы, вернее — саму свободу, показывающую свое лицо сквозь бумажный знак.

Каждый знает, что история денег весьма стародавняя, в учебниках упоминаются денежные единицы и тысячелетней давности. И можно подумать, что деньги тех времен и деньги нынешние — в принципе одно и то же, ведь и за те и за другие можно покупать товары. Но интуиция подсказывает, что здесь что-то не так. Ведь деньги былых времен были прочно связаны с результатами человеческого труда, а, значит — неотделимы от него. Современные же деньги — кое-что иное. По крайней мере, выражения «деньги делают деньги» и «делать деньги из воздуха» сделались столь ходовыми, что эти «истины» кажутся само собой разумеющимися. И ни у кого не вызывает удивления, как бумага или металл, покрытые соответствующими знаками, вдруг получают удивительное свойство размножения, присущее лишь живым существам!